Повторюсь, вопрос медийного освещения подобных трагедий сложен и многогранен. Но у этой медали есть и другая сторона. Если совсем не затрагивать подобные темы в массмедиа, результат может оказаться плачевным. Известны случаи, когда страшный монстр возвращался из мест лишения свободы или психиатрических лечебниц, а об этом никто не знал. Так произошло, например, в случае со Спесивцевым. Если бы тогда людям рассказали о том, кто живет рядом с ними – буквально в соседнем доме, возможно, многие человеческие жизни были бы спасены. Небольшая доля здоровой паранойи еще никому не мешала.
Спесивцев
Новокузнецкий монстр
Спесивцев – «маньяк-надомник», то есть убийца, совершающий преступления в пределах собственного жилища. Получал сексуальное удовлетворение от процесса убийства. По результатам психолого-психиатрической экспертизы признан невменяемым. Это значит, что он не был способен руководить своими действиями и, соответственно, нести ответственность за свои жуткие злодеяния. Отправлен в специальное учреждение на принудительное лечение. Но обо всем по порядку.
Сибирский Потрошитель не так знаменит, как Чикатило, хоть иногда его и называют «учеником» самого известного маньяка. Впрочем, у Ростовского Чудовища «учеников» или «конкурентов», растиражированных средствами массовой информации, набралось на сегодняшний день немало. Вы увидите это в процессе чтения книги: что ни убийца, так в каком-нибудь из газетных заголовков нет-нет да и появится его сравнение с кровавым «эталоном».
Не сочтите за цинизм, но я рискну перефразировать известную цитату: «Все они вышли из портфеля Чикатило».
Александр Спесивцев жил в трехкомнатной квартире № 357 девятиэтажного дома на Пионерском проспекте в городе Новокузнецке. Он родился в несчастной российской семье, где отец пил и изменял матери. В итоге мать будущего убийцы осталась одна с двумя детьми и стала вести затворнический образ жизни.
Из-за недоношенности все детство Спесивцев страдал от дефицита веса. Имея плохой иммунитет, в юном возрасте он часто болел, а до двенадцати лет, пока ему не купили отдельную кровать, спал вместе с матерью в одной постели.
Маньяки – вне зависимости от причин своего происхождения и преступного поведения – имеют немало сходств. У многих персонажей этой книги родители были холодны, а неблагополучную уже с рождения личность это может привести к циничной жестокости. Но во введении я разъясняла, что патологическая гиперопека в детстве таким нездоровым личностям тоже может сослужить плохую службу. Именно так и произошло в случае со Спесивцевым.
Мать-наседка
Спесивцев был крайне нелюдим, отставал в развитии. Сверстники дружить с ним не хотели, так как он имел скверный характер, да еще и подворовывал. А когда взрослые ловили его на проступках, он сваливал вину на других. Неудивительно, что одноклассники сторонились Спесивцева или относились к нему как к аутсайдеру. Будущий маньяк все больше озлоблялся и становился мстительным. Тщедушный, сутулый, обидчивый пакостник – таким он остался и повзрослев, только стал еще более жестоким.
Хочу заострить внимание читателя на одном очень важном моменте. Сегодня довольно много обсуждают проблему травли в школах, или, как сейчас принято говорить, буллинга. Ситуации встречаются разные, и часто коллектив одноклассников действительно может быть несправедливо жесток по отношению к кому-то из сверстников. Но нередки случаи, когда сам объект насмешек своим поведением провоцирует такое отношение. Защита детей от травли так же важна, как и разъяснение самому ребенку правил жизни в коллективе, принципов общения со сверстниками и норм морали.
Людмила Спесивцева, как курица-наседка, опекала своих детей: младшего Александра и старшую Надежду. После увольнения с должности школьного завхоза за воровство, она каким-то образом устроилась помощником незрячего адвоката и постоянно приносила домой своему сыну-подростку толстые папки уголовных дел, которые были в большом количестве снабжены фотографиями трупов и фрагментов человеческих тел. По вечерам вся семья Спесивцевых разглядывала эти «живописные» снимки, коротая таким образом время до сна. Читали протоколы, заключения судебно-медицинских экспертиз с подробным описанием умерших, рассуждали, как могло произойти то или иное преступление, кто и почему убивал.
Вы можете себе представить эти «уютные» семейные вечера? У них даже был отдельный любимый альбом, куда они переклеивали «лучшие» фотографии. Попросту говоря, воровали материалы из служебной подборки, вероятно пользуясь тем, что адвокат, у которого служила Спесивцева, был слепым.
Вместо школьных учебников и приключенческих романов с честными и благородными героями Александр впитывал в себя атмосферу убийств, разглядывая тела жертв. Желание самому совершить нечто подобное зрело в его болезненном воображении, словно опухоль.
В «нехорошей» трехкомнатной квартире, куда Спесивцевы не любили никого впускать, будто витал дух смерти и бродили мрачные тени убитых. Сначала их источником были тома уголовных дел, а позже – те, кого до смерти замучил лично Спесивцев.
Он расписывал стены подъезда изощренными матерными выражениями, поджигал дверные замки и кнопки лифтов, ломал почтовые ящики, всячески досаждал соседям. Однажды, будучи еще подростком, Спесивцев нацарапал на стене подъезда, где они жили: «Ха-ха-ха! Хайль, Гитлер!» – и изобразил фашистскую свастику. Но мать, вместо воспитания и объяснения сыну «что такое хорошо, а что такое плохо», всегда бросалась на его защиту, в чем бы его ни обвиняли, и вытаскивала из любых передряг. Чувствуя полную безнаказанность, Спесивцев начал воровать соседские велосипеды и школьные принадлежности, которые ему попадались под руку. Было у него и еще одно специфичное «хобби» – подбирать ключи от школьных кабинетов и брать все, что плохо лежало.
Когда количество жалоб превысило все мыслимые пределы, встал вопрос о переводе неуправляемого подростка в школу для несовершеннолетних нарушителей. Но мать не позволила этого сделать, видимо использовав свой опыт работы в помощниках адвоката. Кстати, поговаривали, что Людмила Спесивцева и сама частенько подворовывала на местах своей работы. Воровство, похоже, было еще одним их общим семейным увлечением. Спесивцев с трудом окончил восемь классов. Ни учиться, ни работать он дальше не собирался – перебивался случайными заработками и без зазрения совести сидел на шее матери. В 1988 году своим антиобщественным поведением он привлек внимание врачей. В восемнадцать лет его отправили на обследование в психиатрическую больницу и поставили на учет.
С трупом в одной постели
В 1991 году Спесивцев познакомился с семнадцатилетней девушкой, на которой собирался жениться. Он читал ей стихи о природе собственного сочинения, провожал домой. Казалось, это было похоже на ухаживания. Но за конфетно-букетным периодом уже тогда маячил роковой финал.
