Спустя некоторое время на круглосуточно не смолкающую музыку и тяжелый, как будто трупный, запах начали жаловаться соседи. Но их жалобы оставались без внимания. Хотя шанс остановить Спесивцева все же был. В тот период из-за участившихся случаев обнаружения останков зверски растерзанных людей милиция стала проверять психически больных жителей Новокузнецка, стоявших на учете в соответствующих лечебных учреждениях. Версия была вполне логичной: подобное мог совершать только психически нездоровый человек, а столь тщательное расчленение возможно лишь при наличии укромного места и достаточного запаса времени. И милиция оказалась права. Вот только, как я уже писала выше, Александр Спесивцев в этих списках душевнобольных, находящихся на свободе, не значился. В документах не оказалось его выписки из Орловской спецлечебницы. О том, что он вернулся после лечения в Новокузнецк, никто из контролирующих органов не знал.
В какой-то момент монстр настолько обленился, что последние жертвы мать сама привела к нему буквально за руку. Неподалеку от дома она подошла к трем девочкам – Насте и Жене было по тринадцать лет, а Оле пятнадцать – и попросила помочь открыть дверь в квартиру. Не заподозрив щуплую седую женщину ни в чем плохом, они поднялись с ней на девятый этаж. Но помогать «бабушке» не пришлось. Дверь распахнул разъяренный Спесивцев. Рядом с ним злобно скалила зубы большая собака-водолаз.
Эта расправа в серии его убийств была самой ожесточенной. Одну из девочек – Настю, попытавшуюся замахнуться на него, он убил сразу, сначала искромсав ножом, а уже после окончательно удушив веревкой.
Над двумя другими Спесивцев издевался почти месяц: приковывал наручниками к батарее, пытал паяльником, насиловал и фотографировал обнаженными. Он заставил оставшихся в живых девочек разрезать тело убитой подруги и съесть суп, который его мать сварила из останков. Потом в порыве ярости из-за попытки девочек договориться о побеге он неистово бил Женю головой об стену и пол. Вскоре от полученных травм она скончалась. Олю же снова заставили помогать матери Спесивцева расчленять тело убитой подружки. За всем этим ужасом наблюдала старшая сестра маньяка, не получившая впоследствии никакого наказания.
Такого рода преступный треугольник встречается нечасто. Думаю, здесь уместно процитировать высказывание Ю. М. Антоняна:
«Случай со Спесивцевыми, на мой взгляд, является уникальным. Уникальным потому, что действовал не один человек, а трое. И в криминальной практике это, в общем-то, большая редкость. И нам предстоит разобраться, почему убийце помогали мать и в какой-то мере – сестра. Считается, что она была свидетельницей преступлений брата.
Семья, в которой Спесивцев вырос, воспитывался, жил, по характеристикам соседей, отличалась тем, что они были очень замкнуты. Что это означает? Они были дезадаптированы, они не влились, не вписались в ту среду, в которую должны были вписаться.
Вот эта обособленность крайне сближала их всех троих. Весь мир лежал за рамками их семьи. И еще важное обстоятельство: они воровали – что тоже сближало их и обособляло. Они существовали в другой реальности, в другом измерении. И вот потому становится понятным их соучастие в преступлениях. У них была общая тайна, которая их объединяла. Весьма трудно высказать обвинения в их адрес. И знаете почему? Они вас не поймут, и меня наверняка бы не поняли, потому что говорят они и мыслят на другом языке».
Уцелевшая
Маньяка поймали благодаря череде случайностей и совпадений. Осенью 1996 года в Новокузнецке началась плановая подготовка к отопительному сезону. К Спесивцеву пришли коммунальщики, но дверь он не открыл – прокричал, что психически болен и мать заперла его в квартире на ключ. Слесари не уходили, продолжали стучать и уговаривали впустить их. Потом, посовещавшись, они решили позвонить в милицию.
Милиционеры выехали сразу, так как к этому моменту уже проверяли на причастность к похищению трех девочек некую Людмилу Спесивцеву – она была очень похожа на фоторобот, составленный со слов свидетельницы, видевшей некую пожилую женщину, которая общалась с пропавшими девочками.
К тому же в ходе проверки выяснилось, что у Спесивцевой был сын, находившийся на принудительном лечении в спецбольнице. Каково же было удивление правоохранителей, когда именно в квартире, зарегистрированной на гражданку Спесивцеву, на коммунальщиков орал «какой-то псих».
Участковый, прибывший на место первым, вскрыл дверь. Зайдя в квартиру № 357, он обнаружил: в ванне – отдельные части тела, в кастрюле на плите – человеческие останки, в ведре – внутренние органы. Повсюду валялась окровавленная детская и взрослая одежда: 82 комплекта. В квартире царил страшный бардак, стоял жуткий трупный запах.
В одной из комнат лежала обнаженная и едва живая пятнадцатилетняя Оля – единственная уцелевшая из трех подростков, приведенных матерью Спесивцева. Девочка была очень худой, ранена в живот, со сломанной рукой и множеством увечий. В тяжелейшем состоянии ее увезли в больницу. Этой несчастной и стойкой малышке все-таки удалось, превозмогая боль и слабость, дать важнейшие показания на своего мучителя и его мать. На следующий день она умерла. В сети есть тяжелейшие кадры ее разговора со следователем в больнице. Смотреть их без содрогания невозможно.
В момент, когда милиционер вскрывал дверь, Спесивцев успел сбежать через окно. Из квартиры, находившейся на девятом этаже, он выбрался на крышу и скрылся. Однако спустя три дня его арестовали в том же подъезде. Не слишком таясь, он околачивался возле дома. Вы же понимаете: куда «бедняге» деться без мамы? Маньяк-надомник к уличной жизни совершенно не был приспособлен.
Сколько было ведер?
На допросах мать Спесивцева вела себя агрессивно, но высказывалась достаточно откровенно. Будничным тоном она рассказывала, как заманила и привела в квартиру к сыну-садисту три последние жертвы. На некоторые вопросы следователя женщина отвечала с раздражением, а иногда и вовсе говорила не то, о чем ее спрашивали: то ли пыталась запутать следователя, то ли сама теряла нить разговора.
Одним из ярких моментов в процессе следствия является зафиксированная на видео очная ставка сына и матери. Родственнички никак не могли договориться, сколько ведер с останками жертв было вынесено из квартиры. Спесивцев, давая показания, не мог точно вспомнить число жертв. А его мать, не желая брать на себя ответственность за то количество убитых, о котором говорил ее сын, свидетельствовала только о четырех ведрах с останками, вынесенных ею из дома.
Обратите внимание на этот чудовищный диалог нервной матери и избалованного отпрыска.
Мать: «Я за четыре ведра отвечаю, я себе уже заработала за четыре ведра. Что я эти четыре ведра не принесла вот сюда!»
Сын: «Вот четыре ведра ты таскала, значит, вот и показывай».
Мать: «Как тебе не стыдно? Ты за что так на меня обозлен, бессовестный ты!?»
Сын: «Я не обозлен».
Мать: «Нет, ты почему так ко мне агрессивен?»
Сын: «Потому что с меня требуют трупы!»
