Я вдруг подумала, что надо ему сказать о ребенке. Если я не справлюсь, он должен узнать. И я пыталась ему об этом сказать, но каждый раз понимала — все сон. В одном он меня не понимал, хотя внимательно слушал. В другом — никак не среагировал и просто ушел. И я продолжала метаться по мокрой постели и стонать.
Только в какой-то момент меня поймали жесткие уверенные руки, и тело вжалось в чужое. Я слушала его сердце, дыхание и будто сама вспоминала, как дышать заново. Уткнулась носом в грудь, скользнула губами по коже, слушая одобрение в низком грудном рычании.
— Спи, — недовольно приказал хриплый уставший голос.
И агония с кошмарами закончилась. Стало тепло, спокойно и уютно, как было когда-то во сне. Где-то завывала вьюга, и я сильней жалась к теплу, чувствуя, как ожили чужие пальцы на шее — зарылись в волосы, скользнули по скуле вместе с горячим протяжным выдохом. Кажется, я слабо улыбнулась… и спокойно уснула…
…Проснулась в тепле, закутанная в чистую простынь. Ноздри дразнил знакомый терпкий запах.
— Давай просыпайся, — послышалось рядом.
Я приоткрыла глаза насколько смогла. Киан сидел рядом на кровати, уперевшись локтями в колени, и держал чашку.
— Ты все таки нырнул снова? — прохрипела я, приподнимаясь на локтях.
— Одного раза было достаточно, — вздохнул он устало. — Как себя чувствуешь?
Этот вопрос был настолько неожиданным от него, что я даже растерялась.
— Как… человек с шансом на завтра.
— Ты так и пациентам своим говоришь? — и он протянул мне чашку.
— Я не работала толком с пациентами — не успела, — поспешила я схватиться за ручку, чтобы он не обжег ладони. Понятия не имела, интересно ли ему, но мне не хотелось снова молчать или вступать в пикировки — не было сил. — Я занималась исследованиями, писала диссертации…
Он ничем не дал понять, что попытка продолжить разговор его раздражает. А я смотрела на его профиль… и хотела прикоснуться. Таким он казался сейчас холодным и далеким, но в то же время тем, к кому хотелось тянуться. От него зависела моя жизнь с самого первого шага в его сторону. И он ведь не подвел ни разу. Даже когда был далеко, все равно приходил во сне…
— Я видела тебя во сне все это время, — прошептала зачем-то.
Говорила ему ведь уже. Как и он мне. Но мы не слышим друг друга…
— Это был не сон. — Он смотрел перед собой, будто терпел меня рядом. — Я был с тобой… сегодня.
Еще и не понимаем то, что слышим.
— Не только сегодня.
Он перевел на меня взгляд, и я замерла, задержав дыхание. Как ему удавалось смотреть так пронзительно? А мне захотелось, чтобы отвернулся снова.
Я бы так и смотрела на него незаметно, как на огонь...
Но когда Киан отвел взгляд, стало холодно, несмотря на то, что очередной глоток его напитка привычно обжег. Кажется, я простила ему за эту ночь все. Он спасал меня, не бросил. И этот уставший взгляд говорил о том, что не позволил себе отдыха. А уж нырять на дно океана ради меня…
— Ты можешь отдохнуть. — Я попыталась стряхнуть напряжение, искрившее в воздухе, опустила плечи и прикрыв глаза. — Меня не нужно больше караулить.
— Попробуй работать с пациентами, а не диссертациями, — вдруг беззлобно заметил он. — Может, будешь знать, когда стоит караулить. — Мне показалось, или он не хотел уходить? — Есть хочешь?
В груди согласно заныло.
— Хочу. — Вышло ярче, чем планировала.
Он даже усмехнулся, но как-то по-новому — без ехидства.
— Допивай. Я принесу. Только… — он обернулся от двери и, мне показалось, смущенно добавил: — без изысков.
С каких это пор ему захотелось кормить меня изысканно? Я осталась с этим вопросом один на один. Захотелось взглянуть на себя в зеркало — что там его сподвигло на изыски? — но встать не получилось. Голова пошла кругом, ноги предательски задрожали, и я медленно опустилась на кровать. Пришлось пока смириться с тем, что дано, а это уже немало: я иду на поправку и не собираюсь больше умирать. Хотелось смыть с себя всю ночную борьбу за жизнь, но придется отложить.
Киан вернулся с подносом. Одна тарелка.
— А ты? — подняла на него взгляд, когда он поставил поднос на кровать.
Как дикий зверь — замер настороженно на вдох, будто я его приманиваю в какую-то западню.
— Я поел.
Ну уже прогресс — не напомнил, что это не мое дело. Но меня все равно взбесило:
— Ты со мной спать больше не собираешься?
Я немного забыла, как быстро он звереет и возвращает себе доминирующие позиции, отказываясь меня слушать. Эти звериные сложности изматывали. Как разложить на столе, поддаваясь желаниям — так нет проблем. А признаться себе в слабостях — так целое дело.
— А ты соскучилась? — предсказуемо зло оскалился он.
«Хрен тебе! — зло подумала я. — Будешь нести ответственность!».
— Может, и соскучилась, — пожала плечами. — Но у меня есть оправдание — моя жизнь от тебя зависит. А у тебя какое?
Он удивленно замер, не спуская с меня взгляда.
— Хочешь моих оправданий? — опустил угрожающе голову.
— Хочу понимать, что меня ждет, Киан. Ты — мой единственный мужчина. Я знаю, что ты не человек и не пользуешь меня из мести. Но чувствовать себя объектом постоянного срыва тоже не хочу. Мне важно понимать, чего ждать.
— А если я захочу остаться единственным? — жесткие губы дрогнули в усмешке.
— А ты захочешь? — я пыталась не проиграть борьбу взглядов.
— Ты не сможешь жить со мной. — Он выпрямился, высокомерно поднимая голову. Очевидно, противоречия рвали моего медведя на части. — Ты чуть не умерла вчера.
— Я чуть не умерла из-за тебя. — Слабо соображала, успеваю ли я поворачивать в нужное мне русло переговоров. Уговариваю его меня оставить? А план был таким? — Ты гнал чертов снегоход, не давая передышек!
— Да, гнал, — рявкнул он со злостью, но следом опустил плечи, сдаваясь: — Я чуть не убил тебя. Хочешь дальше играться со смертью? Или начнешь умолять отпустить тебя?
— А есть смысл?
Он не знал. А я не знала, что у него просить. Свитер? Или его самого?
— Ты мне нужен, — обреченно выдавила я.
Понимала, что взваливаю ответственность на себя, и не факт, что он ее разделит… Но ребенок важнее.
— Хочешь остаться здесь?
Злая усмешка затаилась тенью в уголках его губ, хотя лицо казалось спокойным.
— Нет, — мотнула головой.
— Я отвезу тебя в Климптон, как поправишься и стихнет буря, — вдруг тихо заключил он. — Не могу понять только, какого черта ты вернулась сюда и что такого важного тут оставила, чтобы так рисковать…
