Натягиваю колготки, волосы оставляю распущенными. И вдруг замираю, теряя последние капли решимости. Страшно, если честно.
Может, я зря вообще всё это затеяла?
Но едва проскальзывает эта мысль, приходит сообщение от Вертинского.
«Я дома»
Что ж. Иду.
— Дочь, ты куда? — интересуется мама, когда спускаюсь в гостиную.
— Гулять. Я к Егору.
— Дома будете или куда-то поедете?
— Дома. Кино посмотрим, — мама скользит удивленно по моему платью, зная, что обычно смотреть кино к Вертинскому я иду в спортивных штанах и футболке. — А может и поедем куда. Я позвоню.
— Ладно. Привет передавай.
— Хорошо.
Мама целует меня в щёку, я набрасываю куртку и выхожу. Глубоко вдохнув морозный свежий воздух, направлюсь к соседской калитке на заднем дворе.
В дом Вертинских не звоню, вряд ли мама Егора сейчас дома. Нажимаю ручку и открываю. Незаперто. В гостиной Егора не вижу, поэтому поднимаюсь на второй этаж к его комнате.
Вертинский сидит на кровати, сложив ноги по-турецки. На коленях ноут, в ушах наушники. Играет, кажется.
Я же замираю в дверях, подперев плечом косяк.
Через несколько секунд Егор поднимает на меня глаза — почувствовал, что не один. Он стаскивает наушники и откладывает ноутбук в сторону.
— Не был уверен, что ты всё же придёшь, — говорит, внимательно глядя.
— Думал, испугаюсь? — отлепляюсь от косяка и прохожу в комнату, однако подойти к кровати и сесть не решаюсь.
— Возможно.
— Но я пришла.
— Вижу.
Я отхожу к окну, боковым зрением отмечая, что Егор встал с кровати и подошёл ко мне, остановившись в метре за спиной.
Я смотрю на заснеженную улицу. Из его окна видно мой двор и бок дома, окно моей комнаты, сейчас плотно зашторенное. Как представлю, что Егор в подробностях наблюдал, как я разделась и рассматривала себя в зеркало, так гореть всё начинает.
Вот и сейчас становится жарко. Будто кто-то поднёс сзади горщий факел. Я чувствую его взгляд кожей, и однозначно раньше такой реакции не было.
— Расскажи мне о сексе.
7
— Что именно ты хочешь знать?
— Одни говорят, что секс должен быть только по сильному душевному порыву, что без чувств это унижение себя, это неприятно. Другие, что это просто физиология, и чувства малозначимы, — говорю негромко, рассматривая точечный узор, которым коснулся стекла мороз. — Но вот у тебя же он был с разными девушками. Вряд ли ты был влюблён в каждую.
— Конечно нет, — Егор мягко посмеивается. — Секс бывает разным. Зависит от того, с кем им занимаешься.
Мы сотни раз были вдвоём в его спальне или в моей. Не раз обсуждали пикантные темы. Но сейчас мне кажется, я даже дышать свободно неспособна. Мышцы плеч и спины настолько напряжены, что аж больно. Я вздрагиваю, ощутив, с каким трудом воздух вошёл в грудную клетку, когда чувствую лёгкие прикосновения к своим кистям.
Егор прикасается кончиками пальцев к тыльной стороне моих ладоней и медленно, едва ощутимо ведёт вверх, вызывая на коже бесконечное количество мурашек. Я замолкаю и прикрываю глаза, умоляя себя попытаться расслабиться.
Это же Егор. И я сама его попросила.
Он добирается до плеч и убирает руки, а через пару секунд тянет вниз бегунок молнии платья на спине.
Делаю глубокий вдох и плавный выдох. Назад дороги нет.
— Выключишь свет? — оборачиваюсь.
Горит и так только лампа над столом, но я хочу, чтобы было темно. Я смотрю Егору в глаза и вижу совсем непривычный мне взгляд. Блестящий, словно пеленой затянутый.
— Нет, я хочу тебя видеть.
Отказ удивляет меня, но я ведь обещала, что всё будет, как он скажет.
Егор берёт меня за руку и ведёт за собой к дивану, двигается спиной, внимательно глядя в моё лицо. Не спешит, наверное, даёт возможность ещё отступить.
И, честно говоря, я к этому близка. Потому что слишком волнительно, но и вместе с тем интересно.
Он садится на диван и тянет меня к себе на колени. Я ставлю одно колено рядом с его бедром, а потом сажусь лицом к Егору. Мне не впервой сидеть у него на коленях, бывало если компанией к озеру на чьей-то машине ездили, а места мало было. Но не в такой позе конечно.
Вертинский кажется спокойным, но я слышу, что его дыхание тоже учащается.
Мы смотрим друг другу в глаза, пока он аккуратно стаскивает широкие бретели моего платья сначала с одного плеча, потом с другого. Делает всё медленно, с выжиданием. Только чего? Моей активности?
Я наклоняюсь и делаю то, что сейчас подсказывает внутренний голос — целую его. Егор на секунду замирает, а потом отвечает мне. Кладёт одну ладонь на шею, чуть придержав затылок, и уверенно углубляет поцелуй. Внутри затягивается узел, когда я чувствую вкус его языка. И вообще всё становится каким-то другим, кажется, даже воздух в комнате вокруг нас густеет.
Тепепь я понимаю, почему девушки ложатся штабелями перед Вертинским. Когда он к тебе прикасается, то будто окутывает каким-то парализующим электричеством. Попадаешь в магнитное поле, а потом хочешь ещё. Как наркотик.
Он отрывается от моих губ, а мне хочется ещё. Сладко и волнующе.
Я тянусь к нему снова, и Егор подаётся навстречу. Только этот поцелуй уже отличается. Он не такой мягкий. Всё намного острее и жёстче, я знакомлюсь с чем-то, чего в нём не знала. Мужское. Доминирующее. Такого раньше между нами не было.
Мы продолжаем целоваться, разжигая друг в друге внутренний огонь. Не знаю, как у Егора, а у меня точно всё начинает пылать внутри. Ощущение чего-то запретного кружит голову, заставляя сердце то и дело замирать, но гнать кровь по венам быстрее и быстрее.
Его ладони, пока губы заняты, медленно ползут вверх по моим бёдрам, пробираются под платье и сжимают немного ягодицы. Я чувствую, что в трусиках становится влажно, и данный факт кажется… неудобным. Особенно, когда пальцы Егора, оглаживая меня, касаются белья.
Я напрягаюсь и немного ёрзаю, когда он чуть сдвигает трусики и касается там. Поцелуй прерывается, и я вижу едва заметную улыбку на его припухших губах.
— Мокрая уже, — говорит негромко и замечаю, как слегка кусает изнутри нижнюю губу.
— Это плохо? — не нахожусь, что ещё сказать в ответ.
— Дурная? — улыбается шире, а глаза отдают блеском сильнее. — Это замечательно.
Тоже улыбаюсь, но куда более смущённо, чем Вертинский. А он встаёт, подхватив меня под бёдра и несёт к кровати.
Задыхаюсь от ощущений внутри, от предвкушения. А ещё от страха перед неизвестным. Кусаю нижнюю губу, сжимая и разжимая немеющие пальцы, пока Егор стаскивает с меня платье, а потом и лифчик сразу, не давая даже подготовиться морально. Нависает сверх. Рефлекторно поднимаю руки, пытаясь прикрыться, но получаю мягкий укор в тёмном взгляде и, сжав снова пальцы в кулаки, опускаю их вниз.
