Пусть идёт, пусть убегает. Она только это и умеет, мелкая коза. Но я не дам ей сломать себе жизнь, выйдя замуж за этого козла. Да и не хочет она ни его, ни за него.
Звонит телефон — номер незнакомый.
— Слушаю.
— Слушает он, — узнаю низкий бас, — ты свой зад не думаешь тащить, чтобы поздороваться?
— Привет, Алексей Викторович, — тон бывшего тренера заставляет усмехнуться. Медведь обиделся — дело опасное.
— Лекс. Или Алексей. Сто раз говорил, — рычит в трубку.
— Понял. По старой памяти всплыло. Ты в клубе?
— Нет. В клубе я тебе потом задницу надеру, а сегодня дома. Яна на курсах, с Алиской сижу. С ней, конечно, не скучно, но за неделю уже хочется и взрослое лицо увидеть.
— Моё подойдёт? — усмехаюсь.
— Под пиво. Да и у тебя не лицо, а рожа. Но хоть так.
— Скоро буду. Ставь чайник, — уже ржу.
В ответ Шевцов просто кладёт трубку. Он вообще не любит телефонные разговоры, и так выжал из себя максимум.
После того, как он вытащил меня из ванной с исполосованными руками, а потом на утро, когда я оклемался, прописал хороших пиздюлей. В прямом, не педагогическом смысле. Поговорил с матерью, вызвонил отца. Не знаю, что он ему сказал, но уже через несколько часов сгрузил меня в свою машину и отвёз к бате за четыреста километров.
Там меня на месяц закрыли в психушке. Телефон неделю не давали. Но мозги на место поставили, хоть всё это было и жёстко.
Шевцов первые полгода приезжал каждый месяц, и мы перешли из отношений тренер-подопечный в ранг друзей, тем более, что у нас и разница небольшая. Однако, я по старой памяти иногда называю его по имени отчеству. Он бесится, меня прикалывает. Ну, до определённой стадии его бешенства. Потом может стать не смешно.
Злость на Сладкову немного отпускает. Надо отвлечься, пока мозг совсем не закипел. И встреча с бывшим тренером — хорошая идея.
Заезжаю в магазин и покупаю торт. Чем там ещё можно порадовать ребёнка? Куклу, наверное, надо ещё. Беру упаковку пива, а потом ещё захожу в детский отдел. Но вместо куклы покупаю маленькие розовые боксёрские перчатки. Прикольно. Что-то мне подсказывает, что дочке Шевцова они понравятся.
Приезжаю по знакомому адресу, выгребаю из машины всё, что прикупил. Замечаю на сидении забытую Конфетой сумку. Значит, точно скоро объявится.
— Ты чего такой дохлый? — вместо приветствия мне прилетает сначала тычок, а уже потом рукопожатие.
Я собственно, не особо-то и дохлый. Рукопашный бросил, но в целом без железа-то никуда. Иначе как бы я пар спускал два года, пока Конфета в себя приходила?
— И тебе привет.
— Здрасьте, — из-за Шевцова навстречу выходит девчонка. Мелкая и белобрысая. — Я Алиса.
— Я помню, — улыбаюсь ей. — Привет.
У отца есть маленькая дочь, так что с мелкими вредными козявками мне не привыкать общаться. Батина жена дулась недели две, как меня с клиники забрали, но потом угомонилась, когда Ксюха из меня сделала новую личную игрушку. В основном лошадку, чьей обязанностью было таскать её на шее по всему дому.
— Это тебе, — протягиваю ей торт и перчатки.
Первое её интересует ровно секунду, а вот при виде перчаток глаза загораются.
— Ух ты! — хватает подарок и отключается от всего, концентрируясь на нём.
— Алиса, а спасибо? — Шевцов хмурит брови, но девчонке всё равно, по ходу.
И когда она уносится вприпрыжку, Лекс кивает мне, приглашая пройти на кухню.
— Есть хочешь?
— Неа, спасибо. Я лучше пиво.
Пока он достаёт бокалы и какие-то штуки к пиву, я рассматриваю обстановку. Уютно тут, душевно как-то. Мне казалось, что такой как Шевцов, будет смотреться в подобном месте как слон в посудной лавке. Его место — спортзал. Или ринг.
Но удивительно, как он гармоничен дома.
— Смотри, Егор, — к нам прибегает мелкая, — я теперь как папа.
Демонстрирует перчатки на руках и становится в стойку. Очень правильную стойку, кстати.
— Круто!
— У меня и рисуночки есть, — трясёт руками, чтобы рукава чуть опустились. На предплечьях виднеются бледные зелёные точки и полоски. Тоже зелёные. — У меня ветрянка, в садик нельзя. Но мама разрешила нарисовать полосочки как у папы.
Она снова уносится, а мы берём бокалы и тарелку и перемещаемся в зону гостиной. Располагаемся на диване.
— Ты по-прежнему безалкогольное? — спрашивает Шевцов.
— Да, уже привык.
— Молодец. Тренируешься?
— Нет.
— Хреново.
Мы ещё какое-то время трём за жизнь. Как и что. Рассказываю, что батя гнёт заканчивать универ заочно и начинать вкуривать как и что там у него в бизнесе. Лекс рассказывает, как идут дела в клубе. Настаивает, чтобы я пришёл на тренировку.
— Уверен, дерьма в тебе скопилось дохрена, пора выбить немного, — ржёт.
Но потом становится серьёзным.
— Егор, а как дела с девчонкой? Уладил?
— Нет.
— А я тебе говорил, долго тянешь. Не стоило мои ошибки повторять.
О том, что у Конфеты появился подозрительный ухажёр, маякнул мне именно Шевцов.
«Не знаю, сколько ты ещё будешь яйца мять, но девчонка твоя уплывает» — прислал мне сообщение, после которого я решил, что достаточно ждал. А тут как раз и отец собрался контролить филиал в городе.
Мы трындим ещё около часа. Лекс берёт с меня обещание явиться в зал в ближайшие дни. Может, и правда стоит вернуться к спорту, думаю, это хорошая идея.
Пока был у Шевцова, отвлёкся, но едва остаюсь один, мысли снова начинают распирать голову, а эмоции грудь. Сегодня ещё этот дебильный вечер встречи с партнёрами отца. Ужин, неформальная встреча с семьями, где он хочет официально представить меня. И матери обещал приехать на днях, мы с ней только-только начали налаживать отношения после того, как я узнал, что после развода с отцом она воспрепятствовала нашему общению.
Достаю телефон и вижу четыре пропущенных. Хер знает, кому там надо. Захотят — перезвонят.
22
Юля
Он не ответит. Не возьмёт трубку, потому что я бы на его месте не взяла. Ведь получается, что я сама его прогнала! Он считает, что предала, начав отношения с Сергеем.
Поверит ли теперь? Захочет ли вообще слушать? Он ведь ещё в тот наш первый разговор сказал про сообщение. Я должна была заметить! Должна!
И самое ужасное, что кроме этого номера телефона, я больше не знаю, как с ним связаться. Ни адреса, ни актуальных контактов в соцсетях, ничего. Только номер, который не отвечает.
