Она вытащила ключи и вставила их в замок дверцы.
— А ты откуда знаешь?
— Фрэнк, — Тэсс щелкнула языком и потрепала его по щеке, — когда же ты повзрослеешь? — Довольная собой и его ошеломленным видом, Тэсс скользнула в машину. Разворачиваясь, она обернулась, но не обратила внимания на мужчину в тени, стоявшего рядом со стоянкой.
Едва войдя в квартиру и скинув пальто и туфли, она услышала стук в дверь. «Если это Фрэнк, — подумала Тэсс, — то хватит с ним церемониться, надо все поставить на свои места».
На пороге, в своем роскошном пальто, стоял сенатор Джонатан Райтмор. В руках у него была красная картонная коробка с цыплятами и небольшой бумажный пакет.
— Дедушка, — радостно воскликнула она и почувствовала, что напряжение, в котором она находилась, сразу спало. Она вздохнула и едва удержалась, чтобы сразу не наброситься на лакомства. — Надеюсь, ты никуда не спешишь?
— Спешу. Вернее, спешил, — сюда. — Он протянул ей коробку с цыплятами. — Они еще горячие, малышка, со всякими специями.
— Ох, молодец! А я собиралась приготовить себе сандвич с сыром.
— Как раз в твоем стиле! А ну-ка тащи тарелки, да побольше салфеток.
Тэсс поставила цыплят на стол и побежала на кухню.
— Следует ли понять, что завтрашнее приглашение поужинать отменяется?
— Меня следует понять так, что на этой неделе ты дважды прилично поешь. Не забудь штопор. У меня с собой бутылка вина.
— Прекрасно, если только это не «Цинфандель».
— Что-что?
— Не обращай внимания. — Тэсс вернулась с тарелками, льняными салфетками, штопором и двумя лучшими бокалами для вина. Она накрыла стол, зажгла свечи и, повернувшись к деду, крепко обняла его. — Я так рада тебя видеть! Как ты догадался, что именно сегодня нужно, чтобы кто-нибудь был со мной рядом?
— У дедов это врожденное. — Он расцеловал ее в обе щеки, но тут же нахмурился. — Ты слишком много работаешь: у тебя усталый вид.
— Но я же врач…
Он слегка шлепнул ее пониже спины.
— Ладно, малышка, садись. — Убедившись, что она не ослушалась, сенатор взялся за бутылку и начал возиться с пробкой. Тем временем Тэсс подняла крышку.
— Дай-ка мне гузку от этой курочки, — услышала она голос деда.
Тэсс захихикала, как девчонка, и переложила еду в лучшую фарфоровую посуду, доставшуюся ей от матери.
— Интересно, что бы подумали твои избиратели, услышь они от тебя о курочкиных гузках?
Себе она выбрала ножку и осталась довольной, что дед не забыл о картошке.
— Ну, как там в сенате?
— Знаешь, Тэсс, чтобы вырастить цветы, нужно много дерьма. — Он вытащил пробку из бутылки. — Я все еще пробиваю закон о реформе медицинского обслуживания. Не знаю, удастся ли заручиться достаточной поддержкой, прежде чем нас распустят на каникулы.
— Это хороший закон, дедушка. Я горжусь тобой.
— Ах ты подлиза. — Он налил вина ей, потом себе. — Не вижу кетчупа. А какая же без него картошка? Нет, нет, не вставай, я сам принесу. Когда ты последний раз была в магазине? — спросил он, открывая холодильник.
— Не надо, не затягивай эту песню, — просительно сказала Тэсс, откусывая от куриной ножки. — К тому же, разве ты не знаешь, что я специализируюсь на ресторанных обедах — то там поем, то с собой возьму что-нибудь.
— Не могу примириться с тем, что моя единственная внучка постоянно ест готовую еду из картонных коробок. — Отыскав кетчуп, Джонатан вернулся к столу. Тем не менее его не смущало, что сейчас они оба были заняты именно такой едой. — Если бы не я, ты сидела бы за письменным столом, копалась в бумагах и жевала сандвич с сыром.
— Я уже сказала, что рада видеть тебя? — Тэсс с улыбкой подняла наполненный бокал.
— Ты слишком много работаешь.
— Возможно.
— Слушай, а что, если я куплю билеты в Санта-Крус? Давай перед Рождеством сразу и уедем, погреемся недельку на солнышке.
— Сам знаешь, я бы с наслаждением, но у моих пациентов праздники — самое тяжелое время. Поэтому приходится быть с ними.
— А я уж начал жалеть…
— О чем? — Она полила картофель кетчупом, соображая одновременно, хватит ли места в желудке еще для одного куска курицы.
— О том, что втянул тебя в дело с убийствами. На тебе лица нет.
— И это еще не все.
— А что, проблемы с личной жизнью?
— Закрытая информация.
— Серьезно, Тэсс, я разговаривал с мэром, и он сказал мне, что ты по уши влезла в полицейское расследование. Я предполагал, что ты лишь подготовишь для следствия психологический портрет. А еще хотелось, чтобы мою умненькую внучку побольше узнали.
— Маленькие радости?
— После четвертого убийства эти радости уже по-другому воспринимаются. Всего в двух кварталах отсюда!
— Дедушка, какая разница, принимаю я участие в расследовании или нет? Это убийство все равно произошло бы. — Она вспомнила Бена, его упреки и недовольство. Подумала она также и о собственной вполне упорядоченной жизни, когда вдруг начинаешь испытывать необъяснимую не удовлетворенность. — Я думаю, в данный период мне необходимо было подобное дело. В последнее время и жизнь, и работа сделались слишком пресными, а участие в расследовании благотворно по действовало на меня: я узнала себя с неожиданной стороны, наша жизнь предстала в новом свете. — Она взяла салфетку и принялась ее мять. — Полиция не интересуется его состоянием, им наплевать на его душевные недомогания, но они готовы принять помощь науки, чтобы поймать его и наказать. А мне не интересно, будут его наказывать или нет. Я готова остановить этот ужас, используя имеющиеся о нем сведения. Кто же из нас прав, дедушка? В чем справедливость — в наказании или в лечении?
— Перед тобой юрист старой школы, Тэсс. В нашей стране каждый мужчина, каждая женщина, каждый ребенок имеют право на защиту и справедливое судебное разбирательство. Адвокат может не верить в подзащитного, но он обязан верить в закон. По закону этот человек может быть судимым в рамках существующей системы. Как правило, система срабатывает.
— Но способны ли система, закон проникнуть в разрушенное сознание? — Покачав головой, Тэсс положила салфетку на место. На самом деле она была нужна ей для того, чтобы успокоить нервы. — Невиновен, ибо безумен. Разве можно в этом случае говорить об ответственности? Дедушка, он виновен в убийстве четырех женщин. Но ответственности за эти убийства не несет.
— Тэсс, он не твой пациент.
— Да нет же, как раз один из них. И все время был, только поняла я это лишь на прошлой неделе — после четвертого убийства. Пока он еще не обращался ко мне за помощью, но непременно обратится. Ты помнишь свои слова при открытии моего кабинета?
