Он совершенно не волновался. Это и понятно, кто будет нервничать, если почти каждый день видишь чудеса фольклора? Мне же, в отличие от крутых охотников за нечистью, только предстояло познать все прелести оживших сказок.
Вдруг Вацлав несильно толкнул меня плечом.
– Смотри.
Я вперилась взглядом в водную муть.
– И?
– Да не туда. Левее, вдоль берега.
У самой кромки реки шла компания стройных, можно сказать, даже тощих девиц. Длинные распущенные волосы чуть ли не волочились по песку, тонкие платья облепили фигурки, позволяя увидеть всё то, что должно быть скрыто.
– А где хвост? – не поняла я. – Какие же это русалки?
– Настоящие, – прошептал Чех. – Те, что с хвостом, другая разновидность. Называются морские девы и здесь не водятся.
– Спасибо за информацию. Учту.
Этот поучающий тон начинал раздражать. Возможно, есть моя вина в том, что позволила думать, будто перед ним глупая девочка не умеющая удержать в мыслях и толики информации, но ему всё же следовало быть терпимее.
Придётся засесть в библиотеке и потратить несколько часов на штудирование энциклопедий или что там у них есть… В любом случае, я предпочту разбираться в деле, а не висеть прицепом на великом и ужасном охотнике.
– О чём задумалась?
– О тебе.
– Гм?
– Просто не пойму, почему…
– Тише! Началось, – Чех указал на русалок.
Я поморщилась. Любит он обрывать меня на полуслове.
Но в это мгновенье, на берегу, и впрямь, началось какое-то оживление. Девицы-красавицы выстроились в круг, сцепили руки и запрыгали корявым хороводом, напевая до ужаса отвратительную песню.
Голоса, слишком писклявые для моего не тронутого классическим репертуаром слуха, впивались в мозг раскалённой иглой, вызывая головную боль и желание уехать как можно дальше.
– Фу, какая гадость.
– Не то слово, – пробормотал мужчина. – И вот так они будут выть целую ночь.
– А как же прекрасный голос сирен, воспетый в старых сказках? Андерсен, Уолт Дисней и всё такое?
– Врут. Нагло врут. Пошли.
– Куда? Эй, ты чего? – всполошилась я. – Туда? Оглохну же!
– Возьми беруши.
– А где они?
Чех нахмурился.
– Ты серьёзно? Не майся дурью.
Пришлось идти неподготовленной.
С каждым шагом голова болела всё сильнее. Перед глазами появились чёрные мушки, а во рту пересохло.
Русалочки разглядели нас во тьме, но волноваться не спешили. Лишь чуть уменьшили громкость и прекратили пляски.
– Хоть бы заткнулись… – прошипела я.
– Привыкай к специфике работы, – тихо ответил Чех.
Противная песенка продолжала звучать, вызывая мурашки по всему телу. Будто пенопласт режут, бр-р-р.
– Добрый вечер, девочки, – мужчина вежливо кивнул. – По какому случаю банкет?
– И тебе не хворать, черноглазый, – прошелестела одна из красоток.
Я хмыкнула.
– Как ласково-то… черноглазый.
– Соня, заткнись, – прошептал Чех, широко улыбаясь в сторону русалочьего племени. – Так с чего вдруг танцы устроили? Скоро октябрь на дворе. Холодно, босые ноги отморозить можно.
– Вода жаркая! Жаркая! – хором ответила нечисть, прерывая песню.
Я с облегчением выдохнула. Мои бедный ушки…
– Учись, практикант, – мужчина едва слышно усмехнулся. – Мастер-класс, как заткнуть славянских русалок: просто скажи, что для плясок не время. Правда, с морскими девами этот номер не пройдёт, тем всё равно.
Девицы подошли ближе и ощерились, обнажая в улыбке тонкие длинные зубы. Фу, рыбья челюсть.
– А кто это с тобой, черноглазый?
– Софья. Наш новый сотрудник. Привыкайте, девочки, скоро она одна к вам ездить будет.
– Со-офья, – протянула нечисть. – А тебе понравилась наша песня? Понравилась?
– Ну…да… неплохая, – вежливо кивнула я.
Чех застонал и выразительно постучал по лбу. Что опять не так сделала?
Через секунду, я поняла свою оплошность. Русалочки, искренне радуясь, что ночные завывания пришлись кому-то по душе, заголосили с новой силой.
– Идём танцевать с нами, сестра! – крикнула одна из них, намертво вцепляясь мне в руку. – Идём!
– Вацлав, помоги! Они ненормальные!
– А ну молчать! – рявкнул Чех. – Быстро отпустили моего практиканта! Всем отойти на два шага назад! Да, чёрт возьми, даже тебе, – процедил он самой высокой из девиц. – У нас, кажется, был договор. На русалью неделю хоть оборитесь по ночам, но сейчас конец сентября! Какого дьявола? Время перепутали? Протухших лягушек переели?
– Горе у нас! – красотка в ответ тоже повысила голос.
– Какое горе? Подробно, без слёз и песен. Тут не индийское кино.
Русалочки зашептались, заскулили, но всё же угомонились.
– Помоги, черноглазый. Коли поможешь, уйдём дальше по реке, здешних мест беспокоить не будем.
– Дальше по реке – это куда? – прищурился Чех.
– В заводь уйдём. Далёко. Только помоги.
– Сначала расскажи, в чём дело, а после об условиях поговорим.
Девица прищурилась. И махнув рукой подругам, направилась к кустам. Глубоко вздохнув, мы последовали за ней.
– Итак? – мужчина вопросительно приподнял брови. – Слушаю.
– Горе у нас, – зашептала русалка. – Да такое, что не каждому знать позволительно. Не говорят о таком вслух, а потому и вы пообещайте, никому не скажете, нас не опозорите.
– Обещаем, – кивнул Чех. – В чём дело?
– Сестра пропала.
Я с интересом слушала историю и поражалась – как всё-таки похожи проблемы нечисти на беды простых людей.
– Она вышла на бережок. Венок сплела, звёздами полюбовалась, а после купаться отправилась.
– В конце сентября?
– Вода жаркая!
– Кхм… Дальше.
– Песен не пела, хоровод не водила. Плавала одна-одинёшенька. А как вылезла из водицы, глядит, а одежонки-то и нет! Украл кто-то, – русалка тряхнула длинными прядями волос. – А без платья, как домой воротиться? Сёстры засмеют, батюшка заругает. Решила поискать пропажу. Искала, искала… да и сама исчезла тоже.
– Ммм, занимательно, – Чех в раздумьях провёл большим пальцем по губам. Медленно, едва касаясь. И вроде в этом движении не было ничего необычного, но мне вдруг стало интересно, часто ли он так делает? Очень мило смотрится, если, конечно, к этой вредной заразе можно применить слово «мило».
