— Сбавьте темп, ребята, — сказал Даллас. Он весь уже взмок от пота, в горле пересохло и страшно хотелось пить.
Куинн и Херм остановились подождать, но Джино и Харпер шли дальше, продираясь сквозь подлесок.
— Я босиком, — сказал Даллас. — Мне не поспеть за вами.
— Кстати, а мы еще далеко думаем идти? — спросил Херм.
— Может, вернешься на пляж и подождешь? — предложила Куинн.
— Андре все равно нигде не видно, — сказал Херм, согласно кивнув. — И, может, я не специалист по выживанию, как Джино, но знаю, что чем больше мы тужимся в такую жару, тем больше захотим пить. У меня нет ни малейшего желания участвовать в этом совершенно гиблом деле искать Андре, его, может, и нет здесь вовсе. Кроссовку могло просто выбросить волной. Это не значит, что сам он выбрался на берег, и нет никаких доказательств, что он ушел в джунгли.
— Вы, ребята, возвращайтесь, — сказала Куинн, — а я пойду с Джино и Харпер. Посмотрим, может, найдем что-нибудь.
Не успел Даллас ответить, как из джунглей, откуда-то спереди, раздался вопль. Закричали так громко и страшно, что несколько птиц, которых они до этого даже не заметили, испуганно вспорхнули с веток.
Куинн ринулась в заросли. Херм с Далласом бросились за ней и выскочили на небольшую поляну. Харпер лежала на земле и безудержно рыдала, содрогаясь всем телом. Джино безучастно стоял рядом с ней и смотрел на толстую изогнутую ветку, она торчала горизонтально примерно в трех футах от земли из одного большого куста, что росли вокруг поляны.
— Боже правый, — ахнула Куинн.
Когда Даллас сообразил, что Джино смотрит не на ветку, а на землю под ней, он тоже увидел. Он понимал, что оно есть, что лежит вот тут перед ним, но это было просто непостижимо, разум отказывался признать и усвоить увиденное. Желудок свело. Возникло чувство, будто земля внезапно ушла из-под ног и он, Даллас, падает в темную бездну.
В тишине слышались рыдания Харпер.
— Какого черта? — выдохнул Херм, неуклюже заходил кругами, заламывая руки. — Какого черта?
Даллас ощутил, как у него пересохло в горле, и только тогда осознал, что стоит с открытым ртом и таращится на крупный камень в паре футов перед собой, поперек которого валяется отрубленная человеческая рука.
Плечо, предплечье и кисть лежат в луже запекшейся крови среди ошметков хряща. Из плеча торчит кость, с которой свисают клочки мяса, засохшие и посеревшие от жары.
Глава четвертая
Даллас почувствовал, как Куинн вцепилась в него. Не для того, чтобы удержать его на ногах, как выяснилось, а чтобы самой не упасть. Дрожа всем телом, она прижалась к Далласу, и они ухватились друг за друга. В этот совершенно нереальный и ужасающий момент Харпер продолжала причитать, Херм расхаживал взад-вперед как зверь в клетке, а Джино просто молча смотрел на кровавое месиво.
Наконец Харпер вскочила и, бормоча что-то нечленораздельное и размахивая руками как сумасшедшая, бросилась назад по тропе, которой они пришли.
Через секунду Херм ушел вслед за ней.
Даллас заставил себя глянуть через плечо жены и осмотреться.
— Джино, — услышал он собственный голос. Сперва далекий и слабый, затем более настойчивый. — Черт возьми, Джино.
Тот обернулся.
Даллас никогда не видел его таким. Его высокомерие исчезло, разбилось вдребезги. Он пребывал в шоке, как и они.
— Какого черта… что… что это… что… что случилось?
— Я не… — Джино моргнул, покачал головой. — Я не знаю.
Внезапно Даллас поймал себя на том, что смотрит на безжизненную руку. На безымянном пальце он увидел кольцо — кольцо Андре.
— Господи, да это же точно его рука, проклятье.
Куинн отступила от Далласа, и он зажал себе ладонью рот, но слишком поздно. Даллас мигом отвернулся, согнулся вдвое, и его вырвало. Его буквально выворачивало наизнанку, но ничего, кроме желчи, выблевать он не мог, раз в желудке пусто.
Куинн положила руку мужу на спину, но не сводила глаз с Джино.
— Кто с ним такое сотворил? — спросила она.
— Я… я не знаю, — заикаясь ответил Джино. — Я… может, зверь какой… не знаю.
Куинн нехотя подошла к камню и осмотрела руку, кишевшую белесыми муравьями. Пересилив навернувшиеся слезы, Куинн вспомнила, чему ее учили в неотложке и, как могла, постаралась взять себя в руки. Она все еще никак не могла собраться с мыслями, не переставала трястись, но изо всех сил пыталась успокоиться и понемногу, очень медленно, начала приходить в себя.
— Что это мог быть за хищник?
— Думаю, очень крупный. — Лицо у Джино блестело от пота. — Ума не приложу, как на таком маленьком острове, где и еды-то всего ничего, могут обитать особи такого размера, к тому же плотоядные. Представить этого не могу, это…
— Может, акула? Вдруг на Андре еще в море напала акула.
— Может быть, но, скорее всего, риф.
— Верно, — сказала Куинн. — Вполне возможно, что на него напала акула. Вцепилась зубами, отхватила почти всю руку. Либо руку ему отрезало о риф, и, когда Андре выбрался на берег, она у него едва держалась. Он не сориентировался, будучи в шоке, заблудился в темноте и убежал через пляж в джунгли. Доковылял досюда с почти оторванной рукой, и тут она отпала.
Джино кивнул.
— Да, это… это вполне может быть. Вероятно, так.
— А где, черт возьми… — Даллас вытер рот, но не успел договорить, как задохнулся в позывах рвоты еще пару раз. — А где, черт возьми, то, что от него осталось?
— Андре! — закричала Куинн, оглядывая заросли. — Андре!
— Перестань, — сказал Джино. — Куинн, перестань, просто… перестань. Что бы ни случилось, он потерял так много крови, что, даже если б ему каким-то образом удалось остаться в сознании и продержаться на одном адреналине, у него все равно сильное помрачение и шок. Он мог уйти дальше в джунгли и рухнуть где-нибудь неподалеку, но при такой потере крови вряд ли еще жив.
Куинн знала, что Джино прав. Это подсказывали ей не только медицинские знания, но и здравый смысл. Она беспомощно уставилась на Джино.
— Да, ты… ты прав.
Джино провел руками себе по волосам, а потом обхватил голову, будто боялся, что иначе то, о чем он думает, может вырваться наружу.
— Мне хочется ошибиться, — пробормотал он. — На этот раз. Но все мы знаем, что я не ошибаюсь.
«Не отворачивайся, — сказала себе Куинн, вспоминая все, что знала, и собираясь с духом. — Успокойся, сосредоточься и прикинь». Она попыталась видеть лишь предмет, лежащий на камне, а не руку, которая когда-то была частью человека, и уж точно не того, которого она знала и любила.
— Осторожно, — предупредил Джино. — Если это те муравьи, о которых я думаю, ты не захочешь, чтобы они по тебе бегали.
