Угу. Так я тебе и поверила, ублюдская морда.
— Какие документы?
Ткнул мне под нос бумаги, и я пробежалась по ним взглядом, а потом истерически расхохоталась — значит это он…это мой дядя Фрэнк. Это он нашел и схватил меня. Он хочет, чтобы я отреклась от наследства, отдала камушки… а потом просто убьет меня. Зачем я буду нужна… я, по сути, и так мертва.
— Отпустите?
— Конечно!
— Пусть он сам мне об этом скажет. Тыыы! — зашипела, оглядываясь по сторонам, — Здесь ведь есть камеры, и он все видит. Тыыы! Конченый, проклятый убийца. Приди и поговори со мной, иначе я ничего тебе не скажу! И ничего не подпишу! Куда ты меня засунул? М? Где спрятал, чтоб никто не узнал, что в первый раз у тебя не вышло?
Словно в ответ на мои слова комната немного пошатнулась, и я поняла, что нахожусь в каюте, а мы, скорее всего, на яхте дяди Фрэнка. Он добьётся от меня того, чего хочет, и просто утопит, на хрен. Наверное, он думает, что я идиотка.
— Не подпишешь, я тебя…
— Что? Что ты сделаешь?
Посмотрела в мерзкие глаза своего конвоира. Он здесь, скорее всего, не один.
— Заставлю подписать! Мне приказано не церемониться!
И вышел из каюты, хлопнув дверью. Я думала о том, что так и не дошла до дома Грейс… так и не спряталась никуда. Если бы я поторопилась, если бы… Я ощущала себя изувеченной. Меня пока никто не бил, но мне казалось, что все мое тело в синяках. Я еще никогда не испытывала ничего подобного в своей жизни. Потому что теперь мне казалось, что до Керука у меня ее не было. Так. жалкое подобие. А ведь как я пыталась начать все сначала, стать совсем другой Кейти, исправиться ради них. И ничего не смогла. Такая слабая, ничтожная. И все, что он мне сказал, я заслужила. Сказал…прокричал одним взглядом, этим невероятно жутким выражением черных глаз. И мне хочется выть и кричать. Потому что потом я молчала ради него, молчала ради того, чтобы быть с ним и с Джекки. Ведь я давно могла рассказать всю правду, давно могла раскрыть, кто я такая, но мне не хватило смелости, потому что я так хотела жить этой фальшивой чужой жизнью. Ради этого мужчины я вставала каждое утро и засыпала каждую ночь. Ради него и ради моей девочки — Джекки. Моей малышки. А теперь я все потеряла. Я такая идиотка… я просто все просрала и осталась здесь… в этой каюте, пойманная подлой тварью, которая меня здесь и похоронит, и никто, ни одна живая душа меня здесь не найдет.
Моя маленькая Джекки…нет, не моя и моей никогда не станет. И этот мужчина тоже никогда не будет моим, потому что не простит мне вранья.
Мои щеки горели с такой силой, будто по ним уже надавали пощечин. Как будто я сама избила себя своими мыслями. И когда думала о том, что Керук меня презирает, мне хотелось кричать и биться в истерике, мне даже стало все равно, что со мной хочет сделать дядя Фрэнк.
Сама виновата. Если бы не была трусихой и все рассказала, возможно, сложилось бы все иначе.
Мужик вернулся спустя несколько минут. Морда красная, глаза горят.
— Мне приказано заставить тебя говорить любыми способами.
И ухмыляясь потянул пряжку ремня…
Но его телефон зазвонил, и он тут же ответил, не спуская с меня похотливого взгляда. Ублюдок явно был готов на меня наброситься. Он не знал, что я пока лежала на полу, скатившись на него с кровати, успела выкрутить длинный гвоздь из ее ножки. Паршивая яхта, старье. Наверное, на новые яхты отцовских денег не хватило. Потому что мой отец умный, и он подозревал Фрэнка, иначе я бы сейчас не была здесь.
— Да, сэр, конечно, сэр.
Верзила с квадратной мордой спрятал мобильный в карман, застегнул змейку, ремень. Явно разочарованный и недовольный, что ему помешали. Я была так же разочарована, что не могу вогнать ему гвоздь в глаз. Жизнь рядом с Керуком многому меня научила, и я не собиралась безропотно сдаться. Я — женщина полковника, и пусть он от меня отказался, я все равно хочу быть его достойной и не сдаться без боя.
— Тебе повезло, цыплёнок, твоя дядя хочет поговорить с тобой лично, и через пару минут вы с ним встретитесь. Я займусь тобой позже. Уверен, он отдаст тебя вначале мне, а потом и другим ребятам. Давно у меня не было такого сочного цветочка.
Выдохнула, сжимая руки в кулаки, готовая водраться ему в лицо ногтями и биться до последнего, но не позволить себя унизить и изнасиловать. Я бы скорее его убила сама, разгрызла своими зубами. Или умерла до того, как…до того, как ко мне прикоснется кто-то кроме…кроме полковника.
Фрэнк появился спустя минут десять. Перед ним открыли дверь два его охранника, а в окно каюты я увидела, как к катеру причалила моторная лодка, и всю посудину облепили безопасники Фрэнка, как мухи. Боится, сука. Меня. А это радует. Так же он всегда боялся и моего отца. Я уверена в этом.
Ненависть поднималась волной и топила под собой страх и панику. Когда видишь того, кто разрушил твою жизнь, то хочется не умирать, а убивать. И я впервые осознавала, что способна на это.
— Здравствуй, моя дорогая племянница. А ты, оказывается, живучая.
Весь лощенный, с зачесанными назад волосами, в аккуратных очках с белой оправой, тонкие губы чуть поджаты. На щеке серая родинка вызывает желание содрать ее ногтями. И я благодарю бога за то, что Фрэнк не похож на моего отца. Ни капли. Иначе мне было бы так сложно его ненавидеть. Всей душой, всем сердцем. Презирать так, как могут презирать своего самого лютого врага. Он убил моего отца, он лишил меня единственного родного мне человека. Ради чего? Ради денег? Бессмысленная жестокость, даже не звериная, потому что зверь убивает ради того, чтобы удовлетворить естественные потребности, а здесь убийство ради алчности, а ведь мой отец никогда ничего для него не жалел.
— Сколько чести! Вся свита с тобой? Свою суку не взял? Как тебе было с ней после моего отца? Или ты всегда подбираешь объедки?
Его физиономия перекосилась, и он наотмашь ударил меня по лицу, так, что во рту появился привкус крови. Пробуждая еще больше ненависти и желания сопротивляться.
— Я тебе не твой отец, терпеть твой грязный язык не буду! Я поставлю тебя на колени, маленькая дрянь!
— Да, ты не мой отец. Ты паршивая овца, ты мерзкое отродье, которое потеряло совесть…братоубийца — вот ты кто! Проклятый моральный урод!
Я видела, как ему хочется причинить мне боль, скрутить меня, заставить корчиться и страдать. И он непременно сделает все, чтобы этому поспособствовали его головорезы. Я в этом даже не сомневаюсь.
— Знаешь… а я, пожалуй, расскажу тебе, почему я его убил. Расскажу не для того, чтобы ты меня поняла, а потому что хочу, чтоб знала. Вместо него. Я долгие годы хотел сказать об этом ему лично. Но так уж и быть, скажу тебе…
Он, прихрамывая, прошелся по каюте и сел в кресло. Явно наслаждаясь своим превосходством. Мне послышалось, как снаружи что-то глухо упало. Но я сидела к иллюминатору ближе, а Фрэнк этого не услышал. Может быть, и мне показалось.
