– Она не заходила в туалет? – спросил Мейсон.
– Никто не может этого сказать. Она будто растворилась в
воздухе.
– Вы проверили поезда?
– Мы спрашивали проводников, носильщиков, билетных кассиров,
абсолютно всех. Уговорили носильщика, прятавшего ее чемоданы в автоматические
камеры, показать их. Мы даже заставили одного из служащих, отвечающих за
сохранность багажа, открыть их.
– Пусто? – спросил Мейсон.
– Пусто, – ответил Дрейк.
– Именно этого я и опасался, – пояснил Мейсон.
– Чего? – спросила Сьюзен Фишер.
Лицо Мейсона посуровело.
– Я ведь уже говорил, что женщина пятидесяти пяти лет в
темно-синих очках, почти слепая и прикованная к инвалидному креслу, не может
отправиться в такое людное место, как вокзал, и затем раствориться в воздухе.
– Да, помню ваши слова, но…
Мейсон улыбался, когда Сьюзен на минуту смолкла.
– Но, похоже, ей это удалось? – продолжила Сьюзен Фишер.
Мейсон повернулся к Полу Дрейку.
– Пол, – сказал он, – желательно, чтобы твои люди прочесали
окрестности вокруг вокзала. Они должны приняться за работу и проконтролировать
все – понимаешь, все! Я хочу знать все пути, пользуясь которыми можно покинуть
вокзал, и я хочу, чтобы каждый из них был досконально проверен. Неважно, если
на это уйдет вся ночь.
– Будет сделано, – ответил Дрейк и удалился.
– Вы не могли бы мне сказать, мистер Мейсон, чего вы
опасаетесь? – спросила Сью Фишер.
– Женщина, так необычно выглядевшая, не может исчезнуть
бесследно, – опять повторил Мейсон. – Если же она все-таки исчезла, придется
признать, что наша исходная позиция была неверной.
– Вы хотите сказать, что мисс Корнинг не могла сделать то,
что на самом деле сделала?
– Нет, – возразил Мейсон, – я хочу сказать, что у нее совсем
другая внешность.
– Вы подразумеваете?.. Вы имеете в виду?..
– Представьте себе, что эта женщина – аферистка, – сказал
Мейсон. – Вы ведь не знаете Амелию Корнинг, но вы единственная, кто ее видел.
Она позвонила вам и назвалась Амелией Корнинг. Ее манера говорить и ее
внешность соответствовали известному вам описанию. Вы поехали в аэропорт. Она
сидела в окружении багажа с наклейками южноамериканских отелей – уже этот факт
может служить косвенной уликой против нее.
– Почему вы так думаете?
– Как правило, багаж пассажиров содержится в камере хранения
аэропорта, – начал объяснять Мейсон, – но эта женщина сидела в холле в
инвалидном кресле среди своих вещей. Как они там оказались? Ясно, что она не
могла сама забрать багаж и с помощью инвалидного кресла переправить в холл.
Следовательно, она должна была нанять носильщика.
Спрашивается, к чему была нужна ей вся эта волокита? Разве
не проще было бы оставить багаж там, где он находился, до тех пор, пока
приезжая не найдет машину и носильщик не доставит туда багаж?
Но сама эта сцена – женщина, сидящая в инвалидном кресле
рядом с горой чемоданов, пестрящих южноамериканскими наклейками, – вся эта
сцена говорит о том, что для женщины было необычайно важно, чтобы вы узнали ее
сразу же, как только войдете в холл.
Видите ли, это обстоятельство насторожило меня сразу же, как
только я услышал о нем от вас, – продолжал Мейсон. – Но после того как вы
описали мне нрав этой дамы, я решил, что она, возможно, относится к числу
людей, старающихся никогда не спускать глаз со своих пожитков. Поэтому я
постарался выбросить из головы свои первоначальные сомнения. Тем не менее вся
эта история была мне как-то не по душе.
– Значит, вы полагаете, что эта женщина – аферистка!
– Конечно, я не могу этого утверждать. Тем не менее нельзя
не предположить такую возможность. И если она – аферистка, нужно признать, что
ей достался хороший улов. Она сбежала, унеся множество улик против Эндикотта
Кэмпбелла, которые позволят ей шантажировать его. По всей вероятности, она
прихватила с собой и коробку, содержащую бог знает сколько тысяч долларов и…
Слова Мейсона были прерваны криком ужаса, вырвавшимся у
Сьюзен Фишер. Она сидела смертельно-бледная, с расширенными глазами, прижав ко
рту ладони.
– Теперь вы видите, – сказал Мейсон, – почему мне казалось
преждевременным говорить о гонораре. Сначала мне хотелось выяснить, что же
все-таки произошло. Я не желал бы, чтобы вы попали в грязную лужу, из которой
не сумеете выбраться.
– А что вы имели в виду, когда сказали, что ваши догадки
оказались ложными? – с трудом удалось вымолвить Сью.
– Давайте предположим, что женщина, называвшая себя Амелией
Корнинг, была аферисткой. Предположим дальше, что, въехав в дамский туалет, она
вылезла из своего инвалидного кресла, сняла темные очки и направилась к выходу
уже не как беспомощная калека, а как обычная здоровая женщина.
– И кто-то ее поджидал? – спросила Сьюзен.
– Кто-то должен был ее поджидать, – сказал Мейсон. – Тот,
кто открыл камеры хранения, вынул оттуда чемоданы, поставил их в автомобиль, сложил
кресло, спрятал его в багажник машины, затем отвез женщину, изображавшую мисс
Корнинг, в город, где она растворилась среди миллиона других женщин среднего
возраста.
– Должно быть, она взяла и коробку, – в отчаянии вновь
прошептала Сью.
– Во всяком случае, она могла это сделать, – подтвердил
Мейсон. – А теперь, мисс Фишер, я хочу, чтобы вы поехали домой и попытались
успокоиться. В случае если появятся какие-то новости, звоните в агентство
Дрейка и сообщите о них.
Мейсон встал, взял ее за руку и проводил до двери.
– Вам не трудно будет одной добраться до дому?
– Нет, – ответила она. – Мне нужно сесть на автобус, потом
пройти три квартала пешком – и я дома.
– Три квартала?!
Сью кивнула.
– Сколько у вас при себе денег?
– У меня еще остались деньги из тех, что дала мисс Корнинг.
Вам нужен задаток?
– Нет, – ответил Мейсон. – Я хотел бы, чтобы вы взяли такси.
Пусть оно доставит вас до самой двери вашего дома. И не покидайте своей
квартиры сегодня вечером ни при каких обстоятельствах, пока не позвоните Полу
Дрейку и не договоритесь с ним обо всем.
Адвокат проводил ее к лифту и, после того как двери кабины
закрылись, направился в контору Дрейка. На лице его уже не было обнадеживающей
улыбки.
– Оставь своих людей на вокзале, Пол, – сказал Мейсон, – но
пошли еще парочку в аэропорт. Держи их там.
