– То, что она подруга гувернантки, не исключает, что она
подруга и Эндикотта Кэмпбелла, – возразил Мейсон.
– Только не она, – ответил Дрейк. – Вот, я прочитаю тебе
сведения о ней. – Он вынул блокнот. – Синди Хэстингс, Рентнер-роуд, тысяча
пятьсот тридцать шесть. Это адрес меблированных комнат «Тулэйн». Она живет в
номере триста сорок восемь. Медицинская сестра. Выглядит примерно как Элизабет
Доу, только заметно старше. Англичанка. Худощавая. Длинноногая, страдает
плоскостопием, лицо лошадиное…
– Достаточно, – ответил Мейсон. – Вычеркни ее, но это
хороший след. Кто еще ходит в друзьях у гувернантки? Люди ее же возраста?
– Судя по всему – никто, – ответил Дрейк. – По крайней мере,
нам не удалось установить никого. Я думаю, что все они догадались о слежке, хотя
ничем не показали, что знают об этом, и ведут себя весьма осмотрительно. Они…
Женщина-полицейский ввела в зал Сьюзен Фишер. Когда она
садилась за креслом Мейсона, то, наклонившись к адвокату, спросила:
– Я подвела вас, мистер Мейсон?
– Честно говоря, не знаю, – ответил адвокат.
– Я скажу только одно, мистер Мейсон, все эти показания –
куча лжи. Я никогда в жизни не встречала Кена Лоури. Я никогда не возила его в
автомобиле. Я всегда говорила вам лишь одну правду. Я…
В зале появился судья Элмер, и судебный пристав стукнул
своим молотком, призывая к порядку.
Гамильтон Бергер, расположившийся за столом обвинения,
бросил в сторону Мейсона взгляд триумфатора и опять уткнулся в какие-то бумаги.
Харрисон Флэндерс объявил:
– Если суд позволит, наш следующий свидетель – Норма Оуэнс.
Норма Оуэнс представилась начальником канцелярии компании
«Корнинг майнинг, смелтинг энд инвестмент».
Флэндерс сказал:
– Я показываю вам стилет для разрезания бумаги, помеченный
как «вещественное доказательство обвинения», и спрашиваю вас: вы можете его
опознать?
– Это нож, которым пользовалась Сьюзен Фишер, чтобы
вскрывать письма. Он лежал на ее рабочем столе.
– По каким признакам вы опознали его?
– По его внешнему виду и по маленькому пятнышку на рукоятке.
Я помню, как оно появилось. Мисс Фишер воспользовалась стилетом, чтобы открыть
банку с краской.
– Больше вопросов к свидетелю не имею, – сказал Флэндерс. –
Можете вести перекрестный допрос.
– Вопросов нет.
– Вызываю лейтенанта Трэгга, чтобы задать ему еще один
вопрос, – сказал Флэндерс. – Вы уже приводились к присяге, лейтенант. Займите
место.
Мейсон, смотревший через окно куда-то вдаль, казалось,
совсем отключился от происходящего.
– Лейтенант, вы провели обыск квартиры обвиняемой?
– Да.
– Кроме других вещей, вы искали квитанцию за прокат машины
номер девятнадцать из «Ви рент М-кар»?
– Да.
– Предъявите ее, пожалуйста.
Трэгг показал бумагу.
– Я прошу, чтобы она была приобщена к делу в качестве
вещественного доказательства обвинения, – сказал Флэндерс. – Ваша очередь, –
обратился он к Мейсону.
Мейсон, очевидно, не слышал слов Флэндерса. Сощурившись, он
в глубокой задумчивости продолжал смотреть в окно.
– Вы можете вести допрос, мистер Мейсон, – повторил судья
Элмер.
– Да, ваша честь, спасибо, – вздрогнув, ответил адвокат.
Он встал, подошел к лейтенанту Трэггу, выжидательно
смотревшему на него, коротко бросил: «Вопросов нет» – и вернулся на свое место.
– Все, лейтенант, – сказал Флэндерс. – Ваша честь, все
материалы обвинения предъявлены.
Гамильтон Бергер поднялся.
– Если суд позволит, – начал он, – я хотел бы
прокомментировать материалы, предъявленные здесь в качестве доказательств.
Благодаря им суд увидит, что случившееся – хладнокровное, умышленное убийство.
Нельзя забывать также об исчезновении Амелии Корнинг. Это очень серьезный
вопрос, и нет сомнений, что убийство Лоури и исчезновение мисс Корнинг связаны
между собой.
– Минуточку, – прервал его Мейсон. – Вы приступаете к
прениям сторон?
– Конечно, – ответил Гамильтон Бергер.
– Сомневаюсь, что есть какая-то необходимость вести прения,
– заявил судья Элмер.
– Разве не надлежит дать защите возможность предъявить свои
доказательства? – спросил Мейсон.
Бергер удивленно посмотрел на него:
– Нет ни единого доказательства, которое вы могли бы или
решились предъявить.
Мейсон заявил:
– Прежде чем представить какие-либо доказательства защиты, я
прошу суд вызвать для дальнейшего перекрестного допроса Эндикотта Кэмпбелла.
– Мы вносим протест, – сказал Гамильтон Бергер. – Это
любимая уловка адвоката Мейсона – получить представление о материалах обвинения
и потом вызвать какого-нибудь важного свидетеля обвинения для дальнейшего
перекрестного допроса.
– Тем не менее я даю на это разрешение, – сказал Элмер. –
Хотя сейчас идет лишь предварительное слушание с целью определить, существует
ли разумное основание связать обвиняемую с данным преступлением, факт остается
фактом – это слушание идет в суде. От защиты нельзя требовать знания всех
материалов обвинения. Теория права гласит, что защите должна быть предоставлена
любая возможность объяснить те или иные факты.
– Я подозреваю, что желание мистера Мейсона подвергнуть
мистера Кэмпбелла дальнейшему перекрестному допросу имеет целью оттянуть время
и создать почву для какого-либо возможного противоречия между доказательствами,
когда дело будет слушаться в суде высшей инстанции, – сказал Гамильтон Бергер.
– Мы бесспорно установили prima facie
[2]
дела и уже имеем сейчас право на
решение суда. Если мистер Мейсон хочет вызвать Эндикотта Кэмпбелла как
свидетеля защиты, то пусть так и сделает.
Судья Элмер покачал головой.
– Я намерен разрешить защите вызвать мистера Кэмпбелла для
перекрестного допроса. Займите свидетельское место, мистер Кэмпбелл. Вы уже
приведены к присяге.
– Мистер Кэмпбелл, я хочу задать вам пару вопросов, – сказал
Мейсон. – Вы узнали от моей подзащитной по телефону, что ваш сын Карлтон отдал
ей коробку из-под обуви, содержавшую большое количество стодолларовых
банкнотов. Вы узнали об этом в субботу вечером. Это верно?
– Я не узнавал ничего подобного, – возмущенно ответил
Кэмпбелл. – Она заявила, что так поступил мой сын. Она солгала. Я уже доказал,
что это ложь. Я провел расследование и обнаружил, что мой сын ничего подобного
не делал и у него с собой была коробка с парой моих выходных ботинок. Я знаю,
что мой сын держит свои игрушки, или, как он их называет, сокровища, в коробке
из-под обуви, и я помню, как в шутку сказал ему, что мы могли бы обменяться
коробками. Но я не прятал дома никакой обувной коробки, содержащей деньги. И у
моего сына тоже не было никакой обувной коробки с деньгами, которую он мог бы
передать обвиняемой.
