— Слушай, может, на сегодня хватит? — Голубев склонился к нему. — Нам везет в бизнесе. Давай скажем, что на сегодня этого достаточно, а завтра продолжим, а? Пора перейти к коктейлям.
— Я еще попробую. — Лузгин упрямо продолжал играть, чувствуя, что это не приносит ему удовольствия. Оно словно осталось там, за океаном, рядом с Васей, вместе с ней.
НАСТОЯЩАЯ СУЩНОСТЬ
Я знала, что сны сильно влияют на меня. То, что произошло этой ночью, впечатлило меня невероятно. Мне трудно описать свое состояние, а предстоял еще поход с подругой. В какой-то момент я решила отказаться, но потом поняла, что сделаю только хуже: как остаться наедине со своими мыслями?! Нет, увольте. Нужно уйти из этого дома, постараться отвлечься. Я заставлю себя окунуться в мир красок и фантазий. Позже я поняла, что не могу этого сделать.
Лада весь вечер пыталась понять причину моего странного, на ее взгляд, поведения. Всеми силами я пыталась выглядеть соответствующим образом, но мысленно то и дело возвращалась к моему ночному приключению. До сих пор я не разобралась в том, что произошло. Ужасное состояние, когда ты путаешь реальность и вымысел. Мне почти удалось успокоить свою совесть, объяснив ей, что во сне может происходить все, что угодно. Но неожиданная находка поставила все с ног на голову.
Делать вид, что у меня хорошее настроение, было нелегко. В конце концов, Лада пришла сюда ради меня, поэтому я не могла позволить себе киснуть. Изо всех сил я пыталась измученно улыбаться, стараясь унять дрожь в руках. Я боялась, что вот-вот сорвусь и просто разревусь на людях, опозорив себя и Ладу. Меня останавливало лишь то, что Лада такого не перенесет. Она здорово разозлится, а мне менее всего хотелось вызвать гнев подруги. Я деланно восхищалась, выказывала заинтересованность, поддерживала игру в праздник. Но в душе мне хотелось, чтобы этот вечер поскорее подошел к концу. Я мечтала оказаться дома, потому что знала, что как только переступлю порог, наберусь мужества и позвоню Варьке. Я думала об этом все время, пока собиралась на выставку.
Время тянулось необычайно медленно. Я переходила от экспоната к экспонату, чувствуя, как усталость и напряжение выматывают, что с каждым шагом силы покидают меня. Даже бокал шампанского, обожаемого Ладой напитка, не взбодрил, а почти усыпил. Я стояла перед очередной картиной, отдавая себе отчет, что не могу понять, что там намалевано. Мысли мои были далеко. Что мне искусство и влияние его на внутренний мир! В моем мире сейчас царил полнейший хаос.
— Привет! — Какая-то знакомая Лады приветливо мне улыбалась.
— Привет! — Я постаралась не менее радушно улыбнуться, пытаясь вспомнить, как зовут эту милую девушку с короткой стрижкой и удивительно приятным лицом.
— Как дела, Вася?
— Спасибо. Все хорошо, а у тебя? — Мне было стыдно, но я не могла вспомнить ее имени.
— Замечательно. Тебе очень идет новая прическа.
— Спасибо, — я машинально провела рукой по волосам.
— Но, честно говоря, будь у меня твоя роскошная шевелюра, я бы ни за что с ней не рассталась.
— Ничего, волосы ведь имеют свойство отрастать.
— Да, время и терпение.
— По-моему, у нас, женщин, это процесс постоянный: отпускаем, состригаем, снова отпускаем. В этом весь секрет — вечный поиск, — я поняла, что загнула нечто понятное мне одной, и поспешила снова ослепительно улыбнуться.
— Рада была тебя увидеть. Последнее время ты не часто бываешь с Ладой на таких мероприятиях.
— Да, пожалуй, — согласилась я. — Надеюсь, наверстаю упущенное.
В глазах девушки промелькнула нескрываемая жалость. Это было сожаление об упущенном, чего мне не наверстать никогда. Так я расшифровала ее взгляд. Мы мило попрощались, дав друг другу обещание почаще встречаться. Я проводила девушку взглядом, так и не вспомнив, как ее зовут. В конце концов, это не имело значения, потому что в данный момент меня интересовало совершенно другое: рассказывать ли Ладе о моем ночном приключении?
Мысленно я вернулась в бессонницу, которая терзала меня в ту ночь. Когда ты безуспешно пытаешься уснуть, время имеет иное исчисление, сутки удлиняются. Я уже хотела прибегнуть к помощи таблеток, но, к счастью, мне не пришлось этого делать. Уснув наконец после обнаружения булавки для галстука, я оторвала голову от подушки лишь после полудня. Для меня это было событием, потому что я редко позволяю себе без причины так долго валяться в постели. Не люблю откровенного безделья. Самое неприятное, что вид у меня был вовсе не отдохнувший. Я не выполнила первого условия, поставленного Ладой. С самого начала моей восстановительной программы все пошло не так.
Я реанимировала свое загнанное в угол «я» контрастным душем, холодным апельсиновым соком. Предпринятые меры оказывались слабыми, неэффективными. При этом меня все время тянуло к телефону. Это не было привычным желанием поболтать с Ладой. Я хотела набрать номер Вари и попросить ее сделать так, чтобы прошла моя раздвоенность, восстановилось мое «я». Мое второе «я» твердило, что вчерашнее приключение — сон, а первое ехидно подмигивало, что я изменила Леве с первым встречным, невероятным образом пробравшимся в наш дом. Я не пыталась анализировать эти утверждения, потому что у меня туманилось в голове. Я испытывала брезгливость и презрение к той Васе, которая могла так легко, так запросто заниматься любовью с незнакомым мужчиной. С другой стороны, я пыталась обелить себя любимую, объясняя все необузданной фантазией. Однако булавка, которую я положила в ящик комода, была так же реальна, как сегодняшний летний день. Здесь только Правдина разберется. Она объяснит, что случилось. Я знаю, с ней трудно договориться, она умеет увиливать от прямого ответа, но я надеялась на исключение. От нее зависело, быть или не быть моей семье. Я не смогу скрыть от Левы факта своей измены. То есть, конечно, можно помучиться какое-то время, но насколько меня хватит, не знаю.
Самым страшным испытанием этого дня оказался звонок Лузгина. Он извинялся, что не смог поговорить со мной вчера. Все спрашивал, как я себя чувствую. Сообщил, что купил подарок, который мне наверняка понравится. Я как могла изображала радость и нетерпение. Мысленно я мечтала поскорее положить трубку, потому что слезы подступали к горлу. Какое же облегчение я почувствовала, произнеся последнюю фразу:
— И я тебя люблю, милый… — Услышав гудки, я разрыдалась.
Звонить в таком состоянии Варьке означало вызвать бурю негодования. Она — человек сильный, не признающий всех этих женских соплей. Чихала она на мои слезы. Уж я-то помню, как в критические периоды своей жизни, пыталась с помощью Варьки заглянуть в свое будущее или хотя бы объяснить происходившее в настоящем. В лучшем случае, приходилось расшифровывать ребусы, которые мгновенно выдавала моя ясновидящая подруга. Как я злилась на нее за эту недосказанность. Я думала, что будь у меня такой природный дар, как у Варьки, я была бы добрее к своим подругам. Я бы не строила из себя адвоката, свято хранящего тайну клиента. Нужно ведь идти на уступки страждущим. Я понимала, что размышлять на эту тему бессмысленно. Варьку не переделать. Пусть, быть может, это и к лучшему. Хотя, нужно отдать Правдиной должное, все сказанное в ней же и умирало. Невозможно узнать у нее о проблемах подруг. Допустим, если Лада очень хотела узнать подробности, в которые я ее не посвящала, нечего было соваться с этим к Варьке. И наоборот. В нашей тройке Варя была мерилом справедливости и достоинства. Если честно, я благодарна ей за все, что она для меня сделала. Для меня, для Лады, для нашей дружбы, которой столько лет. Сегодня я хотела лишь одного — ее поддержки, ее пусть жесткого определения того, что со мной происходит. Но чем больше я чувствовала необходимость в Вариной поддержке, тем меньше у меня оставалось решимости на откровенный разговор. Так я и не набралась мужества позвонить Правдиной.
