А я фыркнула. Нашел девочку. Хотя если ему больше пятисот, то вполне возможно, я для него таковой и являюсь.
Жнец дернул уголком губ, отчего-то забавляясь. Он снова стал медленно наступать, возвышаясь над нами грозовой тучей. А когда его близость перевалила за отметку «позволительно», я сделала предупреждающий шаг назад.
— Скажи мне, — настаивал темный.
Пока мягко. Но обманчиво спокойный ласкающий голос дрожал от сдерживаемого нетерпения и любопытства.
Хотел знать все и прямо сейчас. Типичная черта нашего класса.
— Не могу, — повторила я, упрямо отстаивая свою позицию.
От подавляющей бешеной энергетики мужчины сила вновь заметалась в груди, стремясь на волю. Она скулила раненым зверем и царапала душу изнутри, и терпеть внутреннюю борьбу становилось просто невыносимо.
— Я узнаю. Хочешь ты того или нет, — мрачнея, кивнул он. — Мне нужно убедиться. Кто ты?
Вопрос едва не выбил у меня из-под ног почву. Отчего-то он задел меня слишком сильно. В последнее время мои мысли часто витали вокруг этой темы.
Я… заблудшая душа, мой надоедливый жнец. Потерянная, одинокая и погибающая от нарастающей тоски. Жалкая преступница, что самоутверждалась за счет командования родной сестрой… И которая потерялась, едва покинула свое пригретое место.
Ксафан почувствовал мое внезапное духовное падение и поспешил на помощь. Кот обеспокоено меня осмотрел. Зрачки в его желтых глазищах опасно сузились до щелочек, а морда исказилась в жестком выражении. Он смело припечатал жнеца вызывающим взглядом.
— Прошу прощения, сэр! — Ни черта он его не просил. — Вы сейчас нарушаете один из важнейших законов академии. — Кот поднялся на задние лапы, передние сложил за спиной и принялся с деловым видом выхаживать между нами, словно расчерчивая этим разделяющую границу. — Статья четвертая, пункт пятый, гласит, что давление и психологическое воздействие на других учеников запрещено. Это считается административным нарушением и обязывает вас предстать пред ректоратом АЛИМ. Также, в статье седьмой, пункте третьем, указано, что магическая и физическая атака вне учебного времени и без надсмотра профессора считается серьезным преступлением и может повлечь за собой кучу неприятностей. Мистер Ракард, вы хотите отправиться на межгалактический суд?
Темный приподнял бровь и усмехнулся, забавляясь. Он внезапно склонился вперед и весело подмигнул, смерив Ксафана снисходительным взглядом.
Ничего из сказанного никакого впечатления на него не произвело.
— Не волнуйся. Я слегка, — тягучий мягкий голос проникал внутрь подобно яду, растекаясь по телу жаркой волной.
Жнец вдруг выпрямился и соединил ладони, создавая полыхающий тьмой магический шар. Он разрастался и разрастался до тех пор, пока не окружил всего мужчину огромным сферическим щитом. Черные глаза вперились в меня с настойчивой решительностью.
— Я сказал, что узнаю.
Его слова что-то оборвали внутри меня. Магически сковав собиравшегося обратиться в зверя Ксафана, я шумно втянула воздух, чувствуя, как сильно он нагрелся от скопившейся ярости. А когда темный секундной вспышкой расширил шар так, что тот разлетелся по всему лесу, не оставляя мне и шанса на то, чтобы избежать разоблачения, я рыкнула и запустила в него ответной вспышкой. Укрыть мою тайну от силы Ракарда она не могла, но четко устанавливала границы моей магии. Пускай знает — борьба будет жесткой и беспощадной. В его руках теперь мой секрет, в моих же — его жизнь.
Черная и темно-синяя волны, соприкоснувшись, схлестнулись. От силы выброса половина деревьев согнулась пополам. Раздался такой хруст и грохот, словно на Терум упал метеорит.
Жнеца сильно отбросило назад, но он, стоит отдать ему должное, справился с неожиданной атакой превосходно. Сгруппировавшись, мужчина сделал мягкий кувырок и, зацепившись пальцами за почву, притормозил. Черные густые брови сошлись к переносице, лицо исказилось в гримасе.
Я знала, что выброс будет болезненным для него. Специально так сделала.
А потом Ракард вдруг просто завалился на зад и расхохотался. Так громко и заливисто, словно ему вручили подарок, ожидаемый им всю жизнь.
— Невообразимо! — воскликнул он, довольно щурясь.
Тьма в его глазах блеснула азартом. Она горячо и порывисто ринулась ко мне, но в этот раз мне удалось от нее отгородиться выставленным блоком.
Либо жнец сейчас был уже не так настойчив.
Я приподняла бровь и переглянулась с Ксафаном. Кот покрутил пальцем у виска и расслабленно плюхнулся на задние лапы. Казалось, мохнатый больше угрозы в темном не видел.
Я от удивления приоткрыла рот и возмущенно фыркнула. Это еще что за предательство?
— Чистокровная… Последняя, — продолжал что-то бормотать жнец.
Я покосилась на свою руку и оглянулась, оценивая масштаб разрухи. Должно быть, хорошенько его приложило, раз так мозги поплыли.
Ракард вдруг спохватился и вскочил на ноги. Он хмуро замер, прислушиваясь к чему-то. А затем внезапно подхватил меня под руку, схватил шипящего Ксафана за шкирку и затолкнул в воронку черного портала.
Глава 15
Выкинуло нас уже внутри академии.
Скривившись, подкошенный моей магией, жнец пошатнулся и придавил меня к стене. Упирая руки в стену по бокам от моей головы так, что плащ черными крыльями укрыл нас от всего мира, он тяжело дышал.
Я вглядывалась в опущенное, искаженное от боли лицо мужчины и хмурилась. Мой выброс был болезненным, но не настолько. Должно быть, здесь есть что-то еще. Что-то усилило эффект.
Пока я тихо гадала над всевозможными вариантами, темный уже справился с собой и отчего-то снова посмеивался. Все еще кривился, но довольно сверкал ровными белыми зубами. Черные глаза пылали безумной смесью непонятных мне эмоций.
Это был первый раз, когда он их не скрывал.
Я снова покосилась на свои руки, чувствуя зачатки тревоги и вины. Это ведь не моя магия так, да? Ракард очень сильный, моя сущность не могла ошибиться. Его не могло так сильно зацепить. Только если он был ослаблен чем-то до этого.
Мужчина вдруг затих, внимательно изучая меня. От внезапно посерьезневшего взгляда я невольно поежилась и вжалась в холодную шершавую поверхность позади. Тьма жнеца снова стала окутывать меня плотным коконом. Она проникла внутрь ласкающими теплыми волнами, и тоска в глубине моей души завыла погибающим зверем.
Ощущение темного рядом слишком сильно напоминало мне дом. Это родное уютное чувство подкашивало меня больше самых страшных проблем и новостей.
Оттого я боялась его больше смерти. Я сильна и могущественна, но, к сожалению, чудовищно изранена. Как выброшенный на улицу котенок: одинокий, голодный, уставший и продрогший. Если он сейчас меня позовет в дом, отогреет и накормит, а после выбросит обратно — я превращусь в одну сплошную рану.
