Он обвел взглядом остальных. Никто из них не отвел глаз. Даже лицо Мары осталось спокойным и решительным.
– И ты тоже? – спросил он Мару.
– Я тоже, – уверенно ответила она. – Сама бы я такого не сделала, но не смогу встать на пути людей, пытающихся выжить. Это не Земля, магнат. Мы на спасательной шлюпке, затерянной где-то в космосе, с людьми на борту, оказавшимися здесь не по своей воле, у которых есть право жить.
Ее спокойный взгляд обвинял его в бомбе, установленной на борту звездолета, – бомбе, из-за которой все они и стали потерпевшими кораблекрушение среди звезд. На секунду он хмуро задумался, что бы они сказали, узнав, что он дал слово капитану – слово, которое он безусловно сдержит, выживет капитан или нет, – отдать себя в качестве оплаты за то, чтобы всех их доставили на 20В-40. Но, конечно, как бы ни отреагировали Мара и остальные, это не имеет значения. Он не стал бы рассказывать им о том, что сделал, ради склонения их к сотрудничеству, как и не стал бы нарушать данное капитану слово. Он был заперт и одинок в той броне, вместе с которой вырос.
– Правильно это или нет, – сказал он, – но никто, ни человек, ни инопланетянин, не будет убит на борту этого корабля, пока я могу этому помешать. Хэм, отнеси капитана на мою койку в носовой части корабля и с этого момента присматривай за ней. Если тебе понадобиться оставить ее, позови меня. Что касается всех остальных: если я обнаружу, что она ранена или мертва, тот, кто это сделал, лишится своего собственного рациона сока. Если мне не удастся установить, кто это сделал, я обещаю вам как магнат, что буду ежедневно брать сок, который она получила бы, и выливать его на пол спасательной шлюпки!
Он сделал паузу, ожидая их реакции, но все молчали.
– Хорошо. С другой стороны, я понимаю, каково всем вам сейчас. Но мы должны действовать вместе, а не воевать друг с другом. Поэтому я даю вам слово магната, что если мы все – включая капитана – доберемся живыми до 20В-40, я выкуплю все ваши контракты, перепишу их на вас самих и отдам вам в подарок. Все вы будете вольны построить себе собственный дом, заплатить за образование своих детей или тратить свои доходы на обустройство собственной жизни, как вам заблагорассудится. Это обещание, а не взятка. Мне все равно, чем вы занимаетесь, пока вы сохраняете себя в живых и помогаете выжить всем остальным вместе с вами. Я даю вам слово.
Он повернулся и пошел обратно в носовую часть, где все еще сидел Грос. Удивительно, но тот не последовал за ним, чтобы посмотреть, в чем дело. Глянув на него, Джайлс догадался, что испуг от его гнева слишком шокировал компьютерного специалиста, чтобы он рисковал сделать еще что-то, способное подтолкнуть магната к какому-то действию, которое могло бы навредить Гросу или даже полностью уничтожить его.
– Вернемся к работе, – сказал Джайлс, усаживаясь в свободное кресло.
Они продолжили свою работу. Прошел один корабельный день, потом второй… Грос дремал в те периоды, когда он не требовался Джайлсу, но сам Джайлс продолжал работать, подпитываемый из какого-то бездонного источника внутренней решимости, о существовании которого прежде не подозревал. Он не всегда вполне сознавал, чем занимается, и с трудом понимал, спит или бодрствует. Но что-то заставляло его продолжать работу. Действуя все медленнее и медленнее, но продвигаясь…
Каким-то образом наконец они получили результат. С экрана компьютера Гроса на них смотрело итоговое число.
– Так что, это именно он? – спросил Грос. – Поправочный коэффициент, который нам нужен?
– Да, хотя возможно, что этот поправочный коэффициент отправит нас прямиком в ад. – Свой собственный голос Джайлс слышал как бы со стороны, доносящимся из какого-то бездонного колодца. Он занес руки над пультом и дрожащими, как у алкоголика, пальцами ввел поправочный коэффициент в изменение курса, уже заданного в управляющем компьютере спасательной шлюпки.
– Поехали… – сказал он и нажал клавишу ввода.
Они это сделали. Никакого ощущения движения или изменения направления не было, но они это сделали! Джайлс неуклюже поднялся на ноги и двинулся мимо Гроса прочь от панели управления.
– Вам необходимо поспать, – тихо сказала Мара, подошедшая сзади. Она коснулась его плеча, поддержав, когда он пошатнулся, и Джайлс почти бессознательно накрыл ее пальцы своей рукой. Кожа у нее оказалась гладкой и почему-то прохладной на ощупь.
– Да, – сказал он, воспринимая это словно издалека. – Надо…
– Простите, – тихо произнес ее голос почти ему в ухо. – Я тогда намекнула… что вы знаете о том, что Бисет пыталась убить капитана…
– Ничего. Это не имеет значения.
– Должно иметь.
Она подвела его к койке. Его собственной койке. Тощее тело капитана лежало на койке Хэма, и он осознал, что сам Хэм стоит рядом на страже. Джайлс тяжело опустился на койку и лег на спину.
– Немного поспать, – сказал он, – да, совсем немного…
И тут же уплыл куда-то в беспросветную даль, из которой уже какое-то время доносился его голос, покинув корабль, трудяг и капитана-альбенаретку.
13
Тридцать четвертый день, 11:45
Эта ягода была последней. Все наблюдали, как Джайлс сорвал ее и бережно взял в руки. Она была крупная, набухшая и полная сока и оставалась на лозе до самого последнего мгновения. Контейнер с соком был полон на три четверти, при половинном пайке этого должно хватить на неделю.
Они долго шли к этому моменту, когда был сорван последний плод и получена последняя жидкость. Но что теперь?..
Хэм осторожно поднял ручку пресса, чтобы Джайлс положил ягоду в отверстие. Затем здоровяк нажал несколько раз, пока в контейнер не упала последняя капля, выжатая из мякоти. Джайлс достал мякоть и разделил ее на восемь равных частей.
– Ешьте прямо сейчас. В мякоти осталось немного влаги, поэтому сегодня сок не выдаем. А с завтрашнего дня паек будет сокращен наполовину, пока не закончится весь запас сока. Это единственный путь. Нам нужно растянуть то, что имеем, на возможно долгое время, пока еще есть надежда.
Возражений не последовало. Они старательно жевали мякоть, чтобы выжать сок до последней капли, а потом досуха вылизывали чашки. Джайлс осторожно вылил сок последней ягоды в контейнер, а затем отправился проводить полуденную проверку их курса. Сейчас он делал эту операцию заметно быстрее, чем раньше. В первый раз у него ушло на это около шести часов. Звезды на экране казались неизменными и неподвижными, и приходилось изо всех сил бороться с отчаянием, норовившим захлестнуть его. К нему подошла Мара, передвигаясь медленно, как и все остальные теперь, одежда мешком висела на ее худом теле. Посмотрев на экран, она указала на него рукой.
– И какая из них? Не сама планета, я знаю, что ее нельзя увидеть, а ее звезда, солнце для 20В-40?
Он постучал пальцем по пятнышку света, ничем не отличающемуся от многих других.
– Разве она не должна становиться больше или ярче?
