Его взгляд снова встретился со взглядом Джайлса. Распечатку он держал двумя пальцами за уголок.
– Так что да, полагаю, нет смысла сообщать им об этом. – И он опустил распечатку в уничтожитель бумаг на столе. – Только сильнее все запутаем, ведь наши медики, обследуя ваших людей после посадки, не нашли ни у кого из них следов зависимости от тонка.
– Да, не думаю, что кто-нибудь из них проявит пристрастие к наркотику.
– Хорошо, достаточно об этом. Вот еще кое-что. Вы настаивали на том, чтобы наши медики вернули вам тот комбинезон, в котором вы были на шлюпке. Вот он.
Он снова потянулся к столу, выдвинул ящик и достал оттуда драный оранжевый комбинезон Джайлса.
– Спасибо. – Джайлс пошарил в карманах костюма. Там осталась всякая всячина, но ордера, который он спас из пылающего космического лайнера и старательно сохранял, не было.
– Что-нибудь пропало? – спросил Барси, внимательно наблюдая за ним.
– Ничего такого, без чего нельзя обойтись.
Это было и в самом деле так. Юстикар колонии 20В-40, подписавший ордер, заодно был тем самым контактным лицом, с которым Джайлс должен встретиться от имени «штурмовой группы» Окэ, как только прибудет сюда. Имя этого человека он запомнил. Теперь оставалось связаться с ним и либо получить новый комплект документов, либо узнать от него, где скрывается Пол, чтобы уничтожить его прямо здесь, на 20В-40. Убийство Пола на 20В-40 приведет к тому, что Джайлса неминуемо арестуют и будут судить; но, сказал он себе, если уж отступить от всего этого сейчас, то по более весомой причине, чем просто не желая быть арестованным; он доставил трудяг на 20B-40, не потеряв ни одного, так что его доброе имя Стального осталось незапятнанным. То, что произойдет затем, поскольку сделанное послужит на благо всех землян, не имеет большого значения для него лично. Тогда как гибель тех, кто оказался в ловушке на пылающем космическом лайнере, все еще оставалась на его совести, и искупить ее могло именно то, что предполагалось сделать – поступок, обеспечивающий будущее для всего человечества. Он же, возможно, поспособствует лучшему будущему для альбенаретцев. Их экипаж и офицеры, погибшие на горящем корабле, приняли смерть по своей воле, но все же… Джайлс отвлекся от мыслей, услышав, что управляющий обращается к нему.
– …Это довольно изолированная и пустынная планета. Здесь, кроме вас, нет наследственных магнатов; и то, что в колониальных мирах мы все крайне зависим друг от друга, сильно сближает нас – даже с альбенаретцами, у которых здесь станция. Вы сами увидите… – он откашлялся. – Мы воспринимаем все немного иначе, чем оставшиеся на Земле, как трудяги, так и – уж извините – магнаты. – Он заставил себя остановиться и переменил тему. – Ну вот, я вовсе не собирался болтать без умолку. Через два дня прибудет звездолет, следующий отсюда на Землю. Насколько я понимаю, вы захотите на нем улететь.
– Конечно. – Джайлс встал. – Но перед этим хотел бы повидаться со старым другом. Вы его наверняка знаете. Это один из здешних юстикаров – Олаф Ундстед.
– Ах, Олаф! Приношу соболезнования… – Барси с несчастным видом поднялся на ноги. – Он умер… на прошлой неделе. Говорите, он был вашим старым другом?
– Я готов был прилететь сюда, чтобы увидеть его.
– Какое несчастье!.. Но я дам его адрес. – Барси взял стило и нацарапал что-то на листке. – Вместе с ним жил его помощник по дому. Трудяга, но свободный. Его зовут Уилло. Арнэ Уилло.
Он протянул листок Джайлсу, тот машинально взял его, ощущая холодок в груди, и автоматически поблагодарил:
– Спасибо.
– Арнэ вам все о нем расскажет. Если я могу сделать для вас еще что-то, приходите без стеснения.
– Хорошо. Думаю, мы скоро увидимся…
Джайлс повернулся и покинул кабинет. Выйдя из управления горнодобывающего комплекса, он взял двухместное автоматическое транспортное средство и задал ему адрес, нацарапанный Барси на бумаге.
Он предполагал, что место с указанным адресом – где-то под куполом, накрывающим постройки самого Комплекса. Атмосфера 20В-40 была пригодной для дыхания, но большую часть года арктической по своим характеристикам – впрочем, сейчас, в летние месяцы, на широте комплекса окружающее выглядело как бесснежная зима в бесплодном краю каких-то лавовых полей и раздробленных скал. Но выяснилось, что за последние годы появились жилища и за пределами гигантского купола комплекса – отдельно стоящие или группами, под своими небольшими куполами. Транспортное средство доставило его к выезду наружу, где дежурный облачил его в термокостюм, включающий прозрачный шлем, и посадил на водительское место тележки для перевозки руды – почти примитивного трехколесного транспортного средства на электродвигателях, тоже оснащенного автопилотом, которому задали нужный адрес.
Еще через секунду он оказался уже за пределами купола, и его транспортное средство на огромных колесах с тряской понесло его по неровной каменистой поверхности. Невероятно далекое белое карликовое солнце шахтерского мира светило не сильнее, чем полная Луна на Земле, создавая почти такое же жутковатое сочетание бледного освещения и густо-черных теней. Покинутый им купол Комплекса походил на какое-то огромное притаившееся чудовище, уменьшавшееся по мере того, как Джайлс удалялся от него.
Автопилот тележки уверенно вел ее к невидимой пока еще цели. В тусклом свете карликового солнца поверхность 20В-40 выглядела небольшим каменистым плато, окруженным бесчисленным множеством звезд. Джайлсу пришло в голову, что, как ни странно, после стольких дней, проведенных в крошечной спасательной шлюпке, лишь теперь, когда он уверенно стоит на поверхности планеты, непостижимые глубины пространства стали доступны его чувствам. На спасательной шлюпке звезды были всего лишь светящимися точками на экране. Здесь же они ничем не закрыты и реальны, и выглядят настолько близкими, словно их можно потрогать.
Реальность в чистейшем виде обступила его. Она проникала сквозь термокостюм и холодила, как прикосновение ветра, способного заморозить до костей, если он осмелится встретиться с ним лицом к лицу без защиты. В слабом свете далекой дневной звезды, повелевающей этим безжизненным миром, его представления о месте во Вселенной людей и альбенаретцев, а также все его личные планы и обязанности уменьшились в мысленном взоре, превратились во что-то едва заметное, несущественное, мимолетные прикосновения тепла среди бескрайнего холода. Прикосновения, которые будут появляться и исчезать, всякий раз не оставляя никаких следов или признаков того, что они происходили.
В конечном счете, настаивала глубоко скрытая, атавистическая часть его существа, есть только выживание. Все остальное не имеет значения. Остальное неважно.
Нет, возражал его упрямый разум. Еще необходим смысл. Выживание без смысла – ничто.
«Выживание», – требовала глубинная часть его сущности.
«Смысл», – настаивала высшая часть.
«Выживание…»
Он заставил себя отвлечься от внутреннего спора. Тележка приближалась к куполу, который, судя по размерам, вмещал только одну жилую постройку. Тележка катилась прямо на него, словно собиралась разбиться о гладкую, загибающуюся назад внешнюю стену. Но когда оставалось с полудюжины метров, в стене открылась диафрагма, тележка вкатилась внутрь, и диафрагма закрылась за ним.
