Сторонников у арнских после этого прибавилось. Корабельщиков все знали – эти просто так базлать не станут. Остах терял поддержку.
«А это кто еще?.. Зачем он тут?» – Остах прищурился.
Змарик тащил за собой Рыжего. Да он же пьет уже полгода! Как из похода вернулся – ни дня не просыхает… Пьянчужку колотило с перепоя, он со страхом оглядывался кругом. Змарик вытащил его в центр таверны и поставил подле Шнурка, столичного горлопана.
Остах начал понимать, что затеял Зуавар. Опасный противник, хитрый. Столичный именитый вор, поймав взгляд Остаха, мило улыбнулся. Паскудник… И не объедешь такого – сунешь ему нож под ребра, так вся воровская Арна на дыбы встанет, мигом примчится!
– Так, значит, твой ночной глава тебя на чужую войну привел?.. А честных воров под имперские метатели подставил? И много там дружков твоих посекло?
Рыжий весь затрясся, со страхом глядя на Рыбака. Он только сейчас понял, во что ввязался… Эх, зря он столько трепался за кружкой пойла!
– Так это… Не помню я… Чегой-то… Ну, сгинуло несколько. Ить, судьба такая…
Ближники Остаха совсем сникли. А кое-кто уже поглядывал на ночного главу с презрением. Как бы не кинулись… А вот столичные совсем охамели, почуяли силу.
«Пора начинать».
– Ты бы пасть прикрыл, Шнурок. Воняет, – заткнул Остах горлопана и поднялся.
– Что, голосок прорезался?! – закричал столичный. Охлопал себя по ляжкам и обернулся за поддержкой. Арнские засвистели.
– О как! Что-то вы больно громкие, ребятки… Это покамест мой город. Не нарывались бы вы здесь, – с ленцой протянул Остах. Он не отводил глаз от Зуавара. Тот удивленно вскинул брови.
– Твой город? Ничего, ничего, мы это поправим!
– Ты перед людьми ответ держи!
– Ночной хозяин, как же! О горской мошне печется!
– Да о своей, о своей! На кой клибб ему чужая мошна нужна?
– А ну, цыц! – гаркнул на них Остах и положил ладонь на рукоять тесака. – Верно сказали: я хозяин. Вы гости.
Зуавар поджал губы и переглянулся со свитой. В глазах мелькнула растерянность. А вот свои, арнские воры, тотчас воспряли, услышав властный тон прежнего Рыбака.
– Ну-ка, голуба, – Остах ткнул пальцем в ближайшего корабельщика. – Монет-то я тебе за наем отсыпал? За провоз горцев на острова?
– Не-е, ничего не давал. Горцы же должны расплатиться, – мотнул головой краснолицый моряк. – Ты, Рыбак, сказал – без обмана будет. Я тебе верю…
Рыбак прошел вдоль строя – и каждый ответил одно и то же. Остах посокрушался манерами пришлых невеж: вот же рвань столичная, отвлекли таких занятых людей от их несомненно важных дел! Ночной глава извинился и отослал моряков.
– Рыжий! Печеного краба тебе в мошонку! – рявкнул Рыбак, и пьянчуга закашлялся. Сивуха, которой он похмелялся, пошла не в то горло. – Подь-ка сюды, баклан.
Рыжий суетливо подскочил к Рыбаку.
– Ты припомни-ка, пьянь подзаборная, что там горский правитель сказал на прощанье?
«Не пропил последние мозги? Вспоминай!..»
– Так этось… Соли он мне дал… За службу-то. Всем дал. Ох, и сколько мне за нее монет отвалили…
Арраинские завистливо загудели, а Остах дернул щекой.
«Не то!»
– Я помню, – послышался уверенный бас из толпы своих. – Я помню! «Ночной глава, храни нашу тайную дружбу и торговлю для общей пользы»!
Вперед выбрался Весло – здоровенный мужичина из «добрых». До приезда нового ночного хозяина он присматривал за Арраином и признал главенство Рыбака одним из первых. Весло ходил зимой в горы Дорчариан и вернулся с прибытком. Про то все знали, а слово «доброго» весило немало.
– Для общей пользы! – ткнул пальцем в потолок Остах.
Зуавар скривился – он понял, что проиграл. Рыбак поманил пальцем Змарика, и плешивец будто нехотя выбрался из толпы столичных и приблизился.
– Чегось эти бакланы про меня гутарили? Чегось приперлись? – не таясь, громко спросил Остах.
В таверне тотчас примолкли. Змарик громко высморкался в два пальца и с весельем глянул на бывших дружков. Арнцы вытаращили глазенки.
– Так островные тебя приговорили, Рыбак. Замотанные слуги Безносого нашли воров в Арне. Пожаловались на тебя, монет дали…
– О как!.. – протянул Остах, прошагал к своим и запрыгнул на стол. Сложил руки на груди. Его тотчас обступили местные, недобро зыркая на чужаков. – Что же это получается? Покамест я островным спуску не даю, каждый медяк из боларов выжимаю и в общую мошну кладу – вы весь Арраин за пару золотых сдать решили, а? Ты, Зуавар, монетки-то боларские хоть в общак положил? Или к себе в мошну упрятал?
Именитый вор уже пришел в себя. Зуавар умел держать удар. Он сдержанно поклонился и махнул своим людям на выход. Ночной глава провинции Атариан взял верх над столичными и удержал свою власть.
Остах спрыгнул со стола. Вокруг радостно орали, хлопали по спинам, требовали вина и пива. Остаха вдруг потянули за рукав. Верный Змарик прижал палец к губам и потащил Остаха в угол.
– Чего хмуришься, старый пес? – Повеселевший Рыбак пихнул плешивца под ребра, и тот охнул. – Пошумим еще, а? Пошумим?
– Тихо ты, Рыбак, зашибешь… – зашипел Змарик и притянул Остаха. – Эти, мерзавцы арнские, шептались. Прознали они про Олтера в школе, оставили в Атриане своих людишек. Гутарили, коли ты выкрутишься – Оли на нож поставить, тебя за жабры взять!..
«Олтер?! До Оли решили добраться, сучье племя?»
– Меня? За жабры?! – захрипел Остах и глянул на посрамленных столичных, под улюлюканье покидавших таверну.
Ненавистный Зуавар бросил на Рыбака прощальный взгляд, подмигнул и провел большим пальцем себе по шее. Побежденным вор совсем не выглядел.
Тьор сидел высоко над землей, в развилке старой сосны. Он удобно улегся, задрав ноги, и прикусил зеленую хвоинку. Это место Тьор считал своим личным убежищем – друзей у него в школе так и не появилось, а подстраиваться под кого-то не дозволяла родовая гордость и честь Кнеев.
Тьор скрипнул зубами. Честь, как же! Отцу пришлось так унижаться, вымаливая местечко для сына в атрианской школе. И у кого! У спесивого Сивена, проклятого убийцы! Тьор сжал кулаки и покосился сквозь просвет веток на библиотечное крыльцо вдали. Вздохнул.
Новость о смерти Либурха ошеломила его. Выбила землю из-под ног. Либурх сам пришел к Тьору в первый же день появления в школе. Пригласил в гости, поил горячим отваром с кизиловым вареньем, вспоминал былые дни и службу великому Вексу Кнею… Либурх так и говорил про прадедушку – «великий Векс Кней!». Славный библиотекарь рассказывал и про Эндира Законника, пытался примирить Тьора с ненавистным Олтером.
«Не Дорчариан виной гибели твоего славного прадеда, Тьор, – мягко увещевал библиотекарь. – Горцы всего лишь защищали свою землю. Великого Векса Кнея сгубили интриги подле арнского престола…»
