Бамилкар поймал звякнувший мешочек и тотчас повеселел. А Борон вдруг притиснул его к стене и зашептал на ухо:
– Мне тут сорока на хвосте принесла, тебе арнские воры за горского наследника хороший куш дадут?
Бамилкар скривился. Это какой пескарь малахольный Борону в уши льет? Гвардеец надавил, выпустив из «доброго» воздух, и тот неохотно кивнул.
– Много посулили? – Глаза Борона сузились.
– Немало… Золотом.
– За живого? За мертвого?
– За живого. Мертвяк ни к чему. Им наследник для торга с ночным главой нужен…
– Плохо. – Борон наконец отпустил прежнего дружка. – Плохо. С мертвяком после битвы проще бы было… Коли я пленю мальца – половина мне!
Бамилкар кивнул, и Борон вразвалочку двинулся обратно. Пускай!.. Дружба с гвардейцем стоила и большего.
– Погодь! – Борон хлопнул себя по лбу. – Так ты своих людишек и на Северном небось оставил? Чтоб наследничка-то сцапать?
Бамилкар подмигнул приятелю и зашагал к выходу. Миновал стражу у ворот и выбрался наконец на волю. Покосился на огромное поле. Многие встали на постой у родичей в окрестных селах, но остались и те, кто устроились в шалашах и палатках. Горели костры, болары сновали у возов, таскали бадейки от колодца. Чадили походные кузни: лили расплавленный свинец, готовили снаряды для пращей. Рядом обихаживали крепких мохноногих лошадок, которых бол завел для гвардейцев в первый же год как пришел к власти.
«У-ух! Против такой силищи не совладать!»
Болары до женитьбы ходили наниматься в Империю, в застрельные сотни. Имперцы платили пращникам с островов справно. Уж потом, понаемничав и подкопив деньгу, матерые мужи возвращались домой. А кто единожды пращой похлопал – тот уже родного ремесла до конца дней не забудет…
Дианадох свинца не жалел. Бамилкар представил, какая туча снарядов подымется в небо, и покачал головой. Горцы даже не добегут до строя боларов. Да и лошадей у них нет…
Тут «добрый» увидел, как в «Старый мельник» на обочине села ввалилась громкая компания, и сплюнул от досады. Теперь в таверне небось не протолкнуться. Он запрыгнул в седло и запылил по дороге.
В «Старом мельнике» народу и впрямь хватало – но не битком. Его узнали, потеснились, освободили место. Бамилкар омочил усы белой пеной и одним махом опустошил половину кружки.
Хорошо!
– Долгохонько стоять-то? – Острый слух «доброго» уловил тихий разговор в углу.
– Чегось, боишься, жинка не дождется, с другим спутается?
– Я тебе сейчас сам спутаю. Меж рогов…
– Так чего… Как самозванец придет – насыплем ему из пращи полную коробочку – да и по домам пойдем…
– Так я от Бляхи слышал – не самозванец он…
– Чего?.. Чего городишь-то?!
– Да тихо вы, тихо, дурни!
– Гутарил – и верно это Бареан, сынок нашего Барривана…
– Отец Глубин, чтоб краб тебе язык отчекрыжил… Прежнего бола поминать! Ты у себя в селе, что ли? Чего мелешь?
– Услышат!
Бамилкар покачал головой. В один присест умял жареного судака, заглотил еще одну кружку и направился к выходу. Надо идти на Северный, ловить наследника да и валить в Арраин. Получить монеты, да там и отсидеться…
Война будет совсем не такой, как надеялись в Срединном дворце. Чутье «доброго» никогда еще не подводило Бамилкара. Он запрыгнул в лодку, махнул своим людям – и они заскользили в зарослях тростника к протоке.
Горцы посыпались в воду и заторопились по колено в воде к близкому берегу. Вдруг из-за прибрежных валунов густо посыпались короткие стрелы. Однако первой волной шли воины в крепких бронзовых доспехах Старой Империи. Защита держала удар: воины поднажали и выбежали на сушу. Внезапно повалился на песок один воин… за ним другой, третий. Они поджимали колени к животу, скрючивались…
– Вздеть щиты! – гаркнул Тарх. – Не зевать! За мной!
Великан прыгнул за борт и в туче брызг бросился к берегу. Ултер неприметно дернул Бареана за рукав.
– Коскахас, – подал голос бол. – Пращи…
Череп вскинулся, заломил бровь и тут же согласно кивнул.
– Болары! По камням. Бьем! – Он первым спрыгнул на мелководье, рванул пояс и вложил из поясной сумы свинцовый снаряд.
Верные болары изготовились… Хлоп-хлоп-хлоп – подали голос пращи.
Стрелы перестали лететь. Воины Тарха рассыпались в проходах между валунами, прикрывая друг друга. Враг отступил: Тарх расставил постовых и махнул рукой. Высадка продолжилась.
Помощники споро оттаскивали замершие в прибое скрюченные тела. Ултер с отцом и бол Бареан с охраной приблизились. Вперед вышел Тумма и склонился над крайним воином. Стянул шлем, приложил ладонь к шее. Прислушался, понюхал рот, лизнул щеку.
– Яд, – прогудел гигант и выпрямился. – Ни мертвы ни живы.
– Можно поднять? Вылечить? – спросил Бареан.
Тумма пожал плечами:
– Снадобье. Особая трава, водоросли. У меня нет, – пояснил он.
Ултер беспомощно оглядел безмолвные валуны. Множество узких проходов разбегалось между ними лабиринтом вглубь острова. Внезапно взгляд дважды рожденного заметил у самого берега в темном проходе множество огней-жизней.
– Опасность! Там! – Он вытянул руку.
Кайхур звонко залаял, топорща загривок.
Дан Дорчариан и Тарх мигом подняли щиты, спрятали юнцов за спинами. Коска отскочил в сторону, крутнул пращой.
– Бей! – заорал он.
В щиты простучали, впиваясь, короткие стрелки. Болары метали по проходу следом за Черепом. Неугомонный Тарх, словно огромный барс, скакал по камням. Следом за ним не отставал Тумма. Упрямый лекарь так и не стал вздевать доспех, хоть кузнецы расстарались, построили и на него кольчугу из двух обычных.
Воины-великаны скрылись за валунами, послышались звуки боя. Горцы сомкнули щиты и плотным строем двинулись вперед. Однако вскоре все было кончено. Показался улыбчивый Тарх и швырнул перед собой на песок замотанное тело.
– Навахус, – сплюнул Коска. – Предатели.
– Слуги Безносого, – качнул головой Бареан.
– Из самострелов лупили, собачье племя, – весело прогудел Тарх. – Взвести по новой не успели…
– А Тумма-то где? – заволновался Ули.
– Ох и дикий у тебя друг, Ули… – покачал головой Тарх и зябко повел плечами. Он доверительно понизил голос. – Мне и драться-то толком не довелось. Только тесаки прогудели – раз, раз! – и эти, в тряпках, повалились. Я только одного и прихватил…
Тарх кивнул на безжизненное тело.
– Так где Тумма?
– Повязку содрал с лица, запел негромко по-своему – и вперед бросился. – Бык опасливо покосился в проход. – Ох и не хотел бы я против него на узенькой дорожке становиться, Ули.
