Над ним, в заполненном дымом колодце, двеи нападали на кетеля, стремительно подлетая к нему со всех сторон и заставляя его крутиться в воздухе. Их крылья порхали так быстро, что были похожи на размытые белые пятна. Их пронзительное жужжание оглушало. Попавший в колодец кетель оказался в ловушке – он не мог ни увернуться от них, ни сбежать. Он врезался в стену улья, и целый кусок платформы рухнул вниз, на пылающее дно. Хвостом он сбил одного из двеев, но их было слишком много.
Лун повернул к стене улья, направляясь к проходу, по которому они с арборами выбрались наружу. Но прохода больше не было. Вся та часть улья обрушилась, и он больше не мог найти выход. «Ну хоть бы раз хоть что-нибудь бы пошло как надо», – раздраженно подумал он, ища, куда бы приземлиться.
Окно в комнату Ранеи было все еще цело. Лун извернулся, чтобы избежать столкновения с еще одним разъяренным двеем, и приземлился на край окна. В комнате по-прежнему находились только мертвецы, в воздухе висел дым. Одним прыжком Лун очутился у шахты и посмотрел вниз. Он все еще видел где-то внизу пятно дневного света. Свесившись с края и держась за него когтями одной руки, Лун приготовился спрыгнуть. Затем он замер.
Он почуял запах раксура. Принюхался, чтобы в этом убедиться. А затем кисло подумал: «Ну здорово, еще полукровки».
Лун стал спускаться вниз по стене, впиваясь когтями в упругий материал и следуя за запахом. В шахте были отверстия – дверные проемы, по размерам подходившие двеям, и проемы, закрытые планками с щелями, пропускавшими свет и воздух, но за ними все было пусто.
Он спустился на добрую сотню шагов, когда услышал скребущие звуки и отчаянное пыхтение, словно кто-то попал в ловушку и пытался вырваться. Звуки доносились из одной из комнат с щелями, и Лун свесился вниз, чтобы заглянуть внутрь.
Обитатели комнаты отскочили назад и зашипели на него.
Он был настолько уверен, что увидит дакти-наставника или даже дюжину дакти-наставников, что в первый миг даже не понял, кто перед ним. Их было трое – чешуйчатые, крылатые и хвостатые, похожие на птенцов раксура. Самый крупный из них был Луну не выше пояса. Двое были черными, как Скверны, но одна была ярко-зеленой с бледно-желтым узором на чешуе, похожим на паутинку… «Идиот, – подумал Лун. – Это и были птенцы раксура. Маленькая королева и два консорта. Королевский выводок из Медного Неба. Утес говорил, что его знакомили с маленькой королевой, а Цветика думала, что у них подрастают два консорта».
– Вы из Медного Неба?
– Возможно! – Шипы маленькой королевы встопорщились, и она гневно вперилась в него взглядом. Камера была небольшой, а дверной проем в стене закрывала тяжелая мембрана. Королева и консорт побольше пытались прорвать ее когтями. – Ты кто такой?
– Я – Лун из Тумана Индиго. – Он вонзил когти в щели между двумя планками и потянул, навалившись всем весом. Планки оторвались, и Лун свалился в шахту. Пролетев значительное расстояние, он смог ухватиться и снова забраться наверх. Повторив те же действия, он расширил дыру и залез в нее. Три птенца прижимались друг к другу и настороженно смотрели на него. Лун спросил: – Другие с вами были?
– Других забрали, – все еще гневным тоном сказала королева. – Остались только мы.
Шипы консортов, похожих на миниатюрные копии его самого, топорщились от страха. Крылышки самого маленького из них на вид были слишком маленькими, чтобы выдержать его вес. Лун спросил:
– Вы все умеете летать?
Королева огрызнулась:
– Мы не бросим Горького!
– Я вообще никого не брошу. – Он просто хотел знать, кого из них нельзя будет уронить. – Вылезайте, нам нужно уходить.
Горький – видимо, так звали самого маленького консорта – неуверенно подался вперед, принюхиваясь. Что бы он ни учуял, его это, похоже, приободрило, потому что он вдруг прыгнул Луну на грудь. Лун поймал его и сунул под крыло, сказав:
– Держись. – Горький уверенно вонзил когти в чешую Луна.
Королева и консорт постарше переглянулись, пришли, по-видимому, к какому-то решению и прыгнули на Луна. Он подхватил их, прижал к груди, и они вцепились в него когтями. Было неудобно, но он мог потерпеть.
Качнувшись, он вылез из камеры и начал спускаться вниз, двигаясь настолько быстро, насколько мог.
– Плохой арбор не давал нам меняться, – недовольно сказала королева, прильнув к его воротниковому гребню.
– Я знаю. Теперь он мертв, – сказал ей Лун. – Как вас зовут?
Она взялась за него поудобнее, подумала немного и решила сказать:
– Меня – Стужа. А это Шип и Горький.
Уткнувшись лицом Луну в грудь, Шип сказал:
– А она мертва? – Горький, прятавшийся у Луна под мышкой, задрожал. Было очевидно, кого они имеют в виду.
– Я не знаю, – сказал Лун, решив, что в их положении лучше говорить правду, какой бы суровой она ни была. – Надеюсь, что так.
Шип молча принял сказанное. Горький что-то неразборчиво прошептал. Видимо, переводя, Шип сказал:
– А где твоя королева?
Стужа понюхала шею Луна и доложила:
– У него нет королевы.
– Почему? Что с ним не так? – поинтересовался Шип.
– Этот вопрос все еще открыт, – сказал Лун. Он выполз из дымной завесы и почуял запахи пыли, камней и кисловатого мускуса двеев. Теперь, когда он посмотрел вниз, то смог увидеть, что шахта завершается комнатой, освещенной вечерним солнцем и усыпанной холмиками песка. – А теперь тихо.
На удивление, они послушались. Лун добрался до конца шахты и свесился вниз, осторожно заглядывая в комнату. Она была пуста, один проход вел в темные глубины улья, а второй выходил наружу. Лун даже видел сквозь него часть полуразрушенной стены мертвого города. Он лишь надеялся, что там их ничего не поджидало.
Лун спрыгнул на пол и направился к освещенному солнцем проходу. Он почувствовал движение воздуха позади лишь за миг до нападения. Ему стоило повернуться и уклониться, но тогда он бы подставил под удар грудь и троих птенцов. Так что вместо этого Лун поднял шипы и бросился вперед. Но это оказалось ошибкой.
Ранея ударила его в спину с такой силой, что его отбросило вперед, почти к самому выходу. Лун упал на четвереньки, а птенцы покатились по полу. Он заорал:
– Бегите!
Стужа схватила Шипа, Шип схватил Горького, и они выскочили из прохода на свет. Лун извернулся, но Ранея приземлилась на него прежде, чем он успел подняться на ноги. Он позволил ей опрокинуть его на спину, опустил голову и слепо попытался вонзить когти ей в лицо, выцарапать глаза и подтянуть обе ноги, чтобы распороть ей брюхо. Рыча, она драла его когтями в ответ, и они покатились по усыпанному песком полу. Он почувствовал, как когти на его пятках пронзили ее чешую и вошли в мягкую плоть. Ранея закричала и сбросила его с себя. Спотыкаясь, Лун бросился вниз по коридору, через проем наружу, прямиком на яркий солнечный свет и в открытый двор, окруженный разбитыми колоннами. Он не видел птенцов, но они не могли убежать далеко. Лун расправил крылья и присел, намереваясь взмыть в воздух и увести Ранею прочь от них.
