Когда Делин распахнул тяжелую дверь, Лун увидел в стенах и крыше кристаллы, которые пропускали свет, но не ветер с дождем. Вдоль стен стояли прикрученные к ним скамейки, служившие одновременно сундуками для хранения вещей. Была там и полка, на которой стояли лакированные футляры с картами. А в самом центре каюты находился деревянный постамент с тяжелой металлической крышкой. На ней были выгравированы письмена на языке островитян и другие символы, каких Лун раньше не видел. К вершине пьедестала крепились металлические ручки, по-видимому, нужные для того, чтобы его можно было повернуть и направить символы в нужную сторону.
Делин коснулся крышки, благоговейно улыбаясь.
– Здесь находится двигатель – источник силы, позволяющий регулировать скорость и направление корабля. – Он сдвинул в сторону защелку и откинул крышку с вершины пьедестала. Внутри лежал кусок серого камня, пронизанный сверкающими металлическими стержнями. Делин посмотрел на них, вопросительно приподнимая брови: – Знаете, что это такое?
Лун не знал. Он предположил:
– Волшебный камень.
Лицо Звона выражало восхищение. Улыбаясь, он поднял глаза на Делина:
– Кусок небесного острова.
Делин кивнул:
– Небольшой, но очень важный кусок, из самого сердца острова. Среди прочего в наших путешествиях мы ищем фрагменты ненаселенных островов, слишком маленьких, чтобы на них жить. Мы роем котлован и ищем внутри залежи таких камней.
Звон, похоже, отчаянно хотел прикоснуться к камню, но он понимал, что делать этого не стоит.
– Значит, вы поворачиваете ящик…
– И корабль поворачивается вместе с ним. – Делин аккуратно закрыл крышку. – Сила двигателя толкает нас вперед. Он позволяет кораблю плыть по волнам невидимых сил, пронизывающих Три Мира. Паруса нужны лишь для того, чтобы увеличить скорость за счет ветра. Но в штиль мы не остановимся, как океанские суда.
Вопрос, наверное, был глупым, но Лун не сдержался и задал его:
– Разве, когда вы вытаскиваете камни, острова не падают?
– Если мы выкопаем слишком много, то упадут, – сказал ему Делин. – На севере есть плато, которое, по преданию, когда-то было большим небесным островом, упавшим на землю. Считается, что несколько цивилизаций бились за обладание им, и из-за постоянных попыток изгнать друг друга сила внутри острова иссякла.
Звон обошел пьедестал, изучая каюту. У задней стены в небольшой нише стояла тяжелая миска с водой, в которой плавала небольшая полоска металла, напоминавшая по форме рыбку. Звон коснулся миски:
– А это что?
Лун узнал это устройство.
– Оно всегда указывает на юг. Так они определяют направление. – Он коснулся рыбки, заставив ее крутиться и качаться на воде.
– А как вы ориентируетесь, когда летите? – спросил Делин.
– Я всегда знаю, в какой стороне юг. – Слова слетели с губ Луна до того, как он успел подумать, все ли раксура обладают такой способностью или нет. Он скосил глаза на Звона.
Но Звон кивнул, наклоняясь поближе к маленькой металлической рыбке, чтобы изучить ее получше. Он рассеянно сказал:
– Нас словно тянет к самому сердцу Трех Миров. Мы все это ощущаем, даже арборы.
Делин уже открывал свой футляр для письма, но Ниран недоверчиво уставился на них и повторил:
– Вы всегда знаете, где юг.
Лун и Звон оба указали в нужную сторону. Через несколько секунд металлическая рыбка замерла, соглашаясь с их мнением. Ниран сложил руки на груди со все еще скептическим выражением на лице. Возмутившись, Лун спросил:
– Зачем нам врать?
Делин, мягко улыбаясь, сел на одну из скамеек у стены и достал свои письменные принадлежности.
– Думаю, мы можем вас проверить.
Это заняло весь оставшийся день.
Болота внизу сменились равнинами, усеянными низкорослыми деревьями. Когда они продвинулись в глубь континента, ветер переменился и матросы сложили паруса. Теперь корабли двигались только за счет двигателя. Они шли медленнее, но все равно проходили немалые расстояния. Еще одним преимуществом полета на корабле было то, что путешественникам не нужно было останавливаться, чтобы поспать или поесть, и Лун считал, что, двигаясь без остановки, они почти полностью компенсируют проигрыш в скорости.
Ранним вечером Лун взял Корня и Песню на охоту, и они принесли островитянам пару больших нелетающих птиц, похожих на варгитов. К тому времени, когда они вернулись, садящееся солнце озарило небо теплым золотом.
Диара на «Датее» с неподдельным восторгом благодарила их:
– В таких путешествиях мы обычно питаемся кашей из зерен и сушеными корешками, а дома любое мясо, за исключением рыбы, привозят торговцы-чужестранцы, и потому оно дорогое и несвежее. – Она была старше своего брата, Нирана, невысокого роста и крепкого телосложения. Похоже, она не разделяла предубеждений Нирана, а даже если и разделяла, то скрывала это лучше него.
Пока команда уносила их добычу, Лун вспомнил, что хотел кое-что сказать молодым воинам.
– Не ешьте в крылатом облике в присутствии островитян. – Некоторые члены экипажа их явно побаивались, некоторые относились с любопытством, другие – с осторожностью. Большинство земных созданий ужаснулись бы, увидев, как едят воины, и воображение с легкостью рисовало Луну картину того, как Корень тащит свежеубитую добычу на палубу корабля.
Песня понимающе кивнула, но Корень не мог не спросить:
– Почему нет?
– Потому что ты отвратителен, – ответил ему Звон. – Даже мы так считаем.
Лун подумал, что Звон не преувеличивает, все-таки большую часть жизни он был арбором, а наставники и учителя ели скорее как земные обитатели, чем как раксура.
Корень ощетинился, потом взглянул на Луна и покорно опустил шипы.
На каждом корабле было специальное помещение для приготовления пищи, где в тяжелом металлическом контейнере горел огонь. Островитяне разделали птиц, смешали их с овощами и корешками из своих запасов и запекли все это в глиняных горшках. Лун все еще был сыт после утренней трапезы, но еда пахла так аппетитно, что он не отказался из вежливости съесть одну миску.
Потом он поднялся на палубу. На носу горели большие фонари, но в целом на корабле было темно. Многие островитяне на «Валендере» спустились вниз, чтобы поспать или посидеть за длинным столом в общей каюте экипажа. Палубы двух других кораблей тоже опустели, если не считать нескольких матросов, несших вахту. Корень и Песня остались на «Датее», а Звон улегся на крышу рулевой рубки, чтобы поспать. Лун не знал, куда пропала Нефрита, пока не увидел в пятне света фонаря на носу что-то голубое и серое.
Он шагнул к ней, а затем заставил себя развернуться. Он собирался покинуть их, когда двор переедет, и не было никакого смысла в том, чтобы… Во всем этом просто не было никакого смысла.
