– Да, мы были уверены, что Звездное Сияние скажет то же самое, поэтому решили попытать счастья с ядом. – С мрачным смирением Нефрита продолжила: – И я не виню Солнечный Ветер. Мы не заключали с ними формального союза, и их двор не многочисленнее нашего. А еще они знают, что, попроси они нас о помощи, мы бы ответили отказом.
Повисла неловкая тишина. Все переваривали сказанное. Затем кто-то из молодых охотников тихо сказал:
– Значит, мы и правда сами напросились?
Утес пошевелился, приподнял голову и хрипло выдавил из себя:
– Нет. Никто о таком никогда не «просит».
Цветика заткнула сосуд с ядом пробкой, отставила его в сторону и раздраженно сказала:
– Утес, чтоб тебя! Ляг сейчас же, или ты никогда не поправишься.
– Я чувствую себя замечательно, – слабо, но настойчиво произнес Утес, снова привалившись к плечу Луна.
– Да мы уж видим, – сухо сказал Лун, скрывая свое облегчение. Раз Утес чувствовал себя настолько хорошо, что препирался, то он был не так слаб, как казалось.
– Почему ты не погрузила его в целебный сон? – спросила Нефрита, обойдя Луна и помогая ему уложить Утеса на постель.
– С консортами все не так просто, как кажется, – сказала ей Цветика. – Он должен мне в этом помочь, а он не хочет.
Лун услышал снаружи шелест крыльев, похожий на шум ветра в листве деревьев.
– Это Жемчужина и остальные, – сказал Крестец, склонив голову набок и прислушавшись.
Лун быстро посмотрел на Нефриту. Все могло пойти наперекосяк, если Жемчужина передумала использовать яд. «Все это время она была здесь и не придумала ничего получше».
Внутрь, пригнувшись, скользнул охотник и сказал:
– Королева вернулась. – Он раздвинул ветви, и Жемчужина вошла внутрь. Она была в своем крылатом обличье, а ее лицо ничего не выражало. Лун мельком увидел за ней других окрыленных, а затем Поток протиснулся вперед и заглянул в убежище.
Не оглядываясь, Жемчужина повела шипами, приказывая ему остаться снаружи.
– Нам нужно поговорить наедине.
Нефрита, все еще сидевшая рядом Утесом, склонила голову:
– Со старшими арборами.
Цветика переглянулась с Крестцом и сказала остальным:
– А вы начинайте искать этот цветок. Нам нужен трехлистный сиреневый кланецвет, который растет в стволах спиральных деревьев и рядом с ними. Звон и Почка, разбейте всех на группы. Посол и Щелчок, проследите, чтобы никакая тварь не съела Нирана.
Ниран усмехнулся, словно шутка уже успела стать дежурной. Поднимаясь на ноги, он сказал Цветике:
– Спасибо за заботу.
– Подождите. – Нефрита посмотрела Жемчужине в глаза. – Отправьте двух охотников следить за колонией. Окрыленные пускай останутся здесь.
Мысль была здравой. Возможно, их предал Камыш, но у Луна еще оставались сомнения. И если погибший воин все-таки не был предателем, то им мог оказаться кто-то другой, а окрыленные, что сопровождали Жемчужину в храме Голубого Камня, были под особым подозрением.
Глаза Жемчужины сузились, но она не возразила. Повернув голову, она сказала окрыленным:
– Делайте, как она говорит. Больше никто не должен покинуть эту рощу.
Цветика и Крестец остались сидеть на своих местах. Другие арборы встали, чтобы выйти из убежища, некоторые бросали через плечо беспокойные взгляды. Лун начал вставать, и Нефрита слегка покачала головой. Он опустился обратно, сомневаясь в том, что это хорошая идея. Он считал, что сейчас не самое подходящее время, чтобы злить Жемчужину, ведь они должны были думать о том, как лучше отравить Сквернов. Но из-за того, что он так долго сидел на месте, его изможденное тело задеревенело. На него навалилась тяжесть, и он чувствовал, словно вот-вот провалится под землю.
Последними вышли Звон и Елея, причем сделали они это неохотно. Лун слышал, как снаружи кто-то из окрыленных начал раздраженно задавать вопросы, пока Елея не прогнала их прочь.
Жемчужина дождалась, когда голоса стихнут, а затем села, аккуратно свернув хвост. На Луна она даже не посмотрела. Он подумал, что это к лучшему. Обращаясь к Нефрите, Жемчужина сказала:
– Насколько я понимаю, у вас все получилось.
– Мы раздобыли немного яда и выяснили, как его изготовить. – Нефрита нетерпеливо махнула хвостом и прибавила: – Нельзя, чтобы кто-нибудь приближался к колонии. Если предателем был не Камыш, то кто бы это ни был…
– Это я и без тебя поняла, – едко сказала Жемчужина. – Даже если ваш яд подействует как нужно, еще остается та сила, которая мешает нашему двору перевоплотиться. Если она принудит нас принять земной облик…
– …значит, будем сражаться в земном облике, – глухо закончила за нее Нефрита.
Жемчужина приподняла бровь:
– Легко сказать.
Крестец подался вперед:
– Из оружия у нас есть несколько ножей для снятия шкур и дротики. Если дакти отравятся и будут вынуждены принять земной облик, возможно, все получится. – Он помедлил. – Мы несколько дней сидели и думали, как лучше поступить или у кого просить помощи. Мы не можем оставить остальных на милость Сквернов, пусть даже всем нам придется погибнуть.
– Он прав. – Цветика обняла руками колени и спрятала ладони в рукава своего балахона. – Мы – все мы – все тщательно обдумали. Мы не бросим остальных.
Жемчужина постучала когтями по земле и с напускным спокойствием прибавила:
– Нужно учесть еще одну деталь. Все эти дни Скверны даже не пытались отыскать нас в долинах. – Она пристально посмотрела на Нефриту: – Как думаете, почему?
Цветика и Крестец начали говорить, но голос Нефриты заглушил их.
– Подождите, – сказала она, глядя на Жемчужину. – Сейчас королева сама нам скажет.
Жемчужина склонила голову набок:
– Я думаю, дело в том, что они хотят от нас нечто вполне определенное, и до сих пор этого нечто здесь не было.
У Луна по коже побежали мурашки.
«Они хотят не меня, – подумал он. – Это невозможно. Я здесь ни при чем».
Нефрита посмотрела Жемчужине в глаза, а затем, шипя, выдохнула:
– Возможно, это так. – Жемчужина приподняла бровь, и Нефрита нехотя прибавила: – За нами гнался Катрас.
Крестец нахмурился, а Цветика, удивившись, непонимающе уставилась на Нефриту. Она спросила:
– Владыка, говоривший с Жемчужиной?
Нефрита не смотрела на Луна.
– Он преследовал нас до самых гор. Лун убил его, но перед смертью он успел многого наговорить. Похоже, Скверны считали, что мы пытаемся сбежать. Другие владыки наверняка почувствовали его смерть и увидели хотя бы что-то из того, что видел он.
