Луну казалось, что он спал совсем недолго. Он смутно помнил, как всю ночь сюда входили и уходили арборы, собиравшие растения и приносившие их в укрытие. Прямо перед рассветом несколько охотников принесли пару убитых туш. Отдохнув и снова проголодавшись, Лун выполз наружу, чтобы съесть свою долю, а затем заполз обратно в укрытие. Тогда же Нефрита ушла вместе с Цветикой, чтобы проверить, как продвигается приготовление яда.
Теперь он сел, приподнявшись на руках, стараясь проморгаться и стряхнуть с себя остатки сна. Он выяснил кое-что еще о раксура: им нельзя было летать целыми днями без сна и еды. Он постепенно приходил к мысли, что родился лишь для того, чтобы валяться в лесу, есть и спать.
Сидевший у очага Ниран поднял голову:
– Извини. Я не хотел тебя разбудить. – Он был закутан в одеяло и пытался нагреть на камнях флягу из тыквы. Он тоже выглядел сонным и рассеянным.
– Ничего страшного, – зевая, сказал Лун. Он вытянул шею и посмотрел на Утеса, все еще лежавшего на постели. Тот, похоже, за все это время даже не пошевелился, но дышал он глубоко и ровно. – У вас получилось найти достаточно растений?
– Поблизости их нет. Нам пришлось уйти подальше, вверх по долине, и там их оказалось полным-полно. – Ниран помедлил, словно стесняясь говорить дальше. – Я тут понял, что не… Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты предупредил мою семью. Если бы ты этого не сделал, они бы наверняка погибли.
Лун пожал плечами. Слова благодарности заставили его почувствовать себя немного неловко. Не предупредить островитян было бы жестоко, ведь они не должны были страдать лишь из-за того, что раксура попали в ловушку.
– Скверны нашли летучие корабли?
– Они отправились прямиком к ним. – Ниран бессильно покачал головой: – Они все облазили, немного повредили палубы и обыскали окружающие леса, но Крестец говорит, что дальше они, похоже, искать не стали.
Лун думал, что Скверны наверняка уничтожат корабли, но никто точно не знал, понимали ли эти существа, насколько земным обитателям бывает важна их собственность. Поскольку корабли на вид казались покинутыми, Скверны могли и вовсе о них забыть.
– Когда все закончится, – сказал он, – возможно, ты все еще сможешь вернуть их на острова.
Лун все гадал, удалось ли Нирану ужиться с раксура, но раз он так буднично упоминал Крестца – пожалуй, самого страшного из оставшихся арборов, – то он, похоже, переборол свою неприязнь и подозрительность.
Ниран признался:
– Я подумывал о том, чтобы забрать один уже сейчас, но я почти уверен, что Скверны заметят меня и отправятся в погоню. И даже если я ускользну от них, остается опасность попасть в бурю, а я не смогу уберечь корабль в одиночку. Елея сказала, что, когда все закончится, кто-нибудь из вас поможет мне вернуться. – Он глубоко вздохнул: – А пока мы здесь, я постараюсь разузнать об этих Сквернах побольше. Если то, чего вы страшитесь, правда и у них появилась какая-то новая сила, они могут стать опаснее, чем когда-либо.
Этого-то Лун и боялся. И он сомневался, что хоть какие-нибудь предупреждения помогут беззащитным земным обитателям.
– По крайней мере, ты сможешь рассказать своему народу, как готовить яд.
Ниран фыркнул:
– Да я теперь почти что эксперт. – Он кивнул в сторону восточной стены укрытия: – Остальные варят его у ручья. Цветика считает, что это займет не меньше половины дня.
Луну стоило пойти и посмотреть, не нужна ли им помощь. Он поднялся на ноги, осторожно перешагнул через спящих охотников и направился к выходу.
Протиснувшись сквозь ветви, Лун вышел на прохладный утренний воздух. Он мельком увидел, как кто-то движется в листве над головой, но решил, что это воин или охотник. А затем на землю легко спрыгнула Жемчужина.
Лун, застигнутый врасплох в своем земном обличье, даже не попытался перевоплотиться. Он просто замер, настороженно наблюдая за ней. Охотники спали в укрытии всего в тридцати шагах от него, а со стороны ручья доносились негромкие голоса, так что если она и хотела его убить, то ей придется делать это при свидетелях.
Жемчужина неторопливо сложила крылья. Ироничным тоном она произнесла:
– Признаюсь, я удивлена, что ты вернулся.
Лун изобразил на лице скуку.
– Если ты думала, что я солгал насчет яда, то зачем отпустила со мной Нефриту?
– Я вовсе не считала, что ты лжешь, – поправила она. – Я просто не верила, что ты вернешься, чтобы сразиться за мой двор. И это было до того, как мы узнали о твоих давних приключениях со Сквернами.
Лун знал, что так и будет. Он стиснул зубы.
– Это было очень давно и не имеет к происходящему никакого отношения. – Лун напомнил себе, что не обязан оправдываться перед ней.
Она пристально смотрела на него. От ее холодного взгляда ему казалось, что его выворачивают наизнанку.
– Ты намеренно привлек их внимание. Даже земные создания, с которыми ты жил, наверняка знали, что этого делать не стоит.
Да, земные создания знали, но Лун был молод и в ужасе от того, что мог оказаться сородичем этих хищников, убивавших всех вокруг безо всякой на то причины. Теперь он знал, что не нужно было этого делать, но что толку жалеть о прошлом.
– Чего ты от меня хочешь?
Жемчужину, несмотря на ее мрачное настроение, похоже, этот вопрос позабавил. Она пристально на него смотрела.
– Я хочу знать, все ли ты нам рассказал.
– Я все рассказал Нефрите.
– И она, похоже, тебе верит. – Жемчужина задумчиво махнула хвостом. – Но она еще не совершила глупость, сделав тебя своим консортом.
– Вообще-то совершила. Когда мы летели на восток. – Едва эти слова слетели с его языка, Лун мысленно выругался и подумал: «Это было глупо». Он не знал, каковы обычаи раксура, но Нефрита сама должна была рассказать об этом двору, и в особенности Жемчужине.
Жемчужина на миг оторопела, и выражение ее лица ожесточилось. Затем она отвела взгляд, чуть обнажив клыки в легкой улыбке.
– Даже если она зачала от тебя выводок, это не делает тебя ее консортом.
«Уйди, – мысленно сказал себе Лун, – просто уйди». Он уже допустил одну ошибку, и ему не стоило усугублять ситуацию. Но он должен был знать и не мог не спросить:
– О чем ты говоришь?
Жемчужина ответила:
– Когда королева принимает консорта, она оставляет в его запахе свой маркер. Только другие королевы могут его почуять, но он дает тебе статус при дворе, который никто не сможет отнять. – Она снова посмотрела на него и рассмеялась. – Тебе стоило сторговаться об этом прежде, чем давать ей потомство.
Задетый за живое, он сказал:
– Нет у нее никакого потомства.
«И мы не торговались».
Жемчужина склонила голову набок, словно искренне заинтересовавшись.
