– Значит, не давай нам перевоплотиться.
Нефрита прикрыла глаза.
– Хорошо.
– Что? – Поток перевел взгляд с Нефриты на Жемчужину. Лун увидел, как он сощурился, пытаясь перевоплотиться, но у него не получилось. Он злобно посмотрел на Нефриту и раздраженно зашипел.
Лун спросил:
– Боишься?
– Ты – трус, раз боишься сражаться в небе, – начал было Поток. Лун заткнул ему рот, ударив кулаком по лицу.
Лун не знал, как драться в облике раксура, чтобы при этом не убить или не покалечить своего противника. Но о своем земном воплощении он знал практически все. Поток отшатнулся, а затем с рыком кинулся вперед и набросился на Луна. Тот жестко ударился спиной о землю, но согнул колено и перевернулся, отшвырнув Потока в сторону. Они оба поспешно поднялись на ноги. Поток, уже не сдерживавший рычание, увернулся от удара и заехал кулаком Луну по горлу.
В пылу драки они истоптали всю поляну, круша заросли, швыряя друг друга в деревья и заставляя охотников разбегаться в стороны. Затем Лун крепко врезал Потоку в солнечное сплетение, а когда тот согнулся пополам, ударил его коленом в челюсть.
Поток рухнул на землю, попытался подняться, но снова упал, тяжело дыша от натуги. Лун склонился над ним и схватил за волосы, чтобы поднять его голову. Хриплым от удара по горлу голосом он сказал:
– Трепи языком сколько хочешь. Но если хочешь драться, то драться придется со мной.
Поток оскалился, но вяло.
Лун отпустил его, развернулся и пошел прочь. Он понятия не имел, куда ему идти, он лишь хотел убраться подальше от поляны, от чужих взглядов и обвинений. Его руки болели, но других синяков он пока не чувствовал – черепа раксура были крепче, чем у земных обитателей, и Луну пришлось бить Потока с такой силой, что он ушиб костяшки.
Он едва успел пройти первые ряды деревьев, когда его догнал Звон. Воин растерянно спросил:
– Это правда?
Лун не остановился и даже не посмотрел на него. От обиды, прозвучавшей в голосе Звона, ему стало только хуже.
– Да. Отчасти.
– Но ты правда ходил к Сквернам?
Лун покачал головой:
– Спроси у Цветики. Она знает.
Звон остановился, а Лун продолжил идти, прокладывая себе путь между деревьями и подыскивая тихое местечко вдали от укрытия.
Что ж, хотя бы теперь Жемчужина не сможет воспользоваться этим против него в будущем.
Глава 16
Все оставшееся утро Лун провел на дереве неподалеку от поляны. Приняв крылатый облик, он повис вниз головой с ветки, держась за нее хвостом. Охотники приглядывали за ним, как приглядывали за всеми окрыленными по приказу Нефриты, но к нему никто не подходил. Пожалуй, то было к лучшему, поскольку он испытывал такую горечь и злость, что не мог ясно мыслить.
Он знал, что Скверны напали на Туман Индиго вовсе не из-за него, в этом просто не было смысла. Даже будь у Сквернов шаманы, способные предсказать, где окажется Лун в будущем, они уже давно могли отыскать его – времени для этого было предостаточно. За последние двадцать циклов Скверны прошлись по всему востоку, как и Лун. И да, он совершил ошибку, придя к Сквернам в Сарасейле, и никто не понимал этого лучше, чем он сам. Но было безумием думать, будто Скверны все это время считали себя преданными из-за того, что Лун убил владыку Лихея.
До Сарасейла Лун никогда прежде не сталкивался с владыками. Тогда он был моложе и слабее, и у него был лишь один шанс сбежать. Чтобы все прошло успешно, ему стоило дождаться, когда Лихей уснет, а для этого ему пришлось притвориться, будто он поверил его лжи, и позволить Лихею возлечь с ним. Лун не мог понять, зачем пытается оправдаться перед самим собой. Скверны убивали земных обитателей, как скот, мучили их ради удовольствия и разрушали их дома, так что, если Сквернам не хотелось, чтобы их убивали в ответ, – что ж, это были их проблемы.
Не находя себе места, Лун покрепче обвил ветку хвостом, царапая чешуей кору. Он не знал, захочет ли теперь Нефрита иметь с ним дело, или же она изначально собиралась рассказать остальным о Сарасейле, рассчитывая на подобную реакцию. Если Жемчужина сказала правду и Нефрита уже зачала выводок, то он был ей больше не нужен.
От этой мысли ему стало больнее всего.
Лун знал, что Жемчужина прогнала родившихся при дворе консортов, потому что они принадлежали другим королевам или потому что она не могла их видеть после смерти своего собственного консорта. Он знал, что она без колебаний попытается выгнать и его, если Нефрита ее не остановит. А сам он мог лишь драться, ранить или убить раксура, которые ему ничего не сделали, чтобы остаться в колонии, где ему были не рады.
«Но это только если мы переживем сегодняшнее наступление», – напомнил он себе. По крайней мере, он все еще был нужен им для битвы.
А потом… Нефрита сказала, что, увидев жизнь при дворе раксура, он не сможет ужиться в любом другом месте. «И все-таки она ошиблась, – со злостью подумал Лун, хотя его гнев был пропитан знакомым чувством горького смирения. – Я и раньше не мог нигде ужиться».
Он старался не обращать внимания на предательский голос, который шептал: «А что, если эта стая Сквернов преследует тебя по какой-то другой невероятной причине?» Это означало, что отныне путь в земные поселения и города ему тоже был закрыт.
День клонился к вечеру, тени становились длиннее, и к дереву наконец подошла охотница. Она робко сказала:
– Лун! Они хотят, чтобы ты подошел и посмотрел на яд.
Луну хотелось висеть на этом дереве до тех пор, пока не придет время идти на смерть, в бой со Сквернами. Но он спрыгнул на землю, принял земной облик и пошел за ней обратно на поляну.
Остальные уже собрались там, держась подальше от ямы. Лун принюхался к воздуху и понял почему. Поблизости от ядовитого пойла травяной запах становился настолько сильным, что его чуть не вывернуло наизнанку.
Он остановился рядом с собравшимися. Охотники и окрыленные бросали на него косые взгляды, а некоторые попытались незаметно отойти в сторону. Звон вместе с Цветикой стоял над ямой и смотрел, как она помешивает содержимое. Завидев Луна, он неловко дернулся и снова перевел взгляд на яд. Нефрита повернулась к нему, но Лун старался не смотреть ей в глаза. Жемчужина, стоявшая по другую сторону от ямы, не обращала на него никакого внимания.
Потока Лун не видел. Тот, наверное, вернулся в укрытие, где его, бедняжку, сейчас сочувственно холили и лелеяли.
Цветика подняла голову. Ее лицо раскраснелось от жара. Она увидела Луна и протянула ему одну из кокосовых скорлуп, которые они использовали вместо чашек.
– Лун, цвет получился правильный? Он изменился с сиреневого на прозрачный, как образец в сосуде.
Собравшиеся расступились, и Лун вышел вперед, подойдя ровно настолько, чтобы увидеть содержимое чашки. Илейн дала ему яд ночью, но, будь в обычно светло-зеленом чайном отваре что-нибудь темное, он бы заметил. Он кивнул.
