– Расскажи что-нибудь, – не выдержав, попросил он у этой, ставшей вдруг чужой, Ольги.
Она оставила в покое мороженое и посмотрела на него. Вымученно улыбнулась.
– Ты, может, устала, хочешь отдохнуть? А я тут навязался…
– Нет. – Ольга положила ложечку на стол и решительно добавила: – А впрочем, да. – Встала, провела ладонями по юбке. – Мне пора.
– Как пора? Но почему? Вчера…
– Вчера было вчера…Ты тонул и нуждался в помощи.
– Как тонул? – Тимур схватил девушку за руку. – Кричал? Размахивал руками? Неужели я так выгляжу со стороны?
– Нет, – она покачала головой и присела на край стула. – Это обычная ошибка. Когда тонут по-настоящему, не кричат и не размахивают руками. У человека срабатывает инстинктивная реакция, полностью подавляющая возможность совершать осмысленные движения. Он пытается схватиться за воду, оттолкнуться от нее, чтобы иметь возможность сделать вдох. Для крика нужен воздух, которого у утопающего нет. Поверь мне, я видела утопающих.
– И ты с ними со всеми так… Как со мной?
Это было грубо, но Тимур не мог удержаться. Никогда до этого не испытываемое чувство ревности содрало с его души покров интеллигентности, явив на свет задатки феодала-собственника.
Ольга пожала плечами и опустила голову.
«Это всего лишь курортный роман. Под южным солнцем все зреет гораздо быстрее, в том числе и чувства, – пытался убедить себя Тимур. – Но они, как приставший к ногам песок, сходят после душа».
– Не так, – тихо сказала Ольга. – Я же с детьми работаю.
Тимура словно обдало ледяной водой. Вот же я дурак! Сейчас она встанет и уйдет. И будет права! И пока рассудок подыскивал нужные фразы, сработала инстинктивная реакция, как у утопающего:
– А ты выйдешь за меня замуж?
Свадьба была скромной. После короткой церемонии в городском отделе ЗАГСа, где присутствовали только Артем и Мария, молодожены отправились в круиз по Средиземному морю. Отношение к Ольге Артема несколько озадачило Тимура. Он ожидал всего: полного неприятия, вражды, ревности или, наоборот, радости. Ничего этого не было. Создавалось впечатление, что появления нового человека в доме сын, увлеченный игрой, попросту не заметил. Хотя, может быть, просто сделал вид, что не заметил. На всякий случай, чтобы подстраховаться и подсластить пилюлю, Тимур во всех городах, где они сходили на берег, покупал сыну подарки: от копеечных сувениров до довольно дорогой одежды и обуви. А в антикварной лавке на набережной в Тулоне, где мирно соседствовали мушкетерские шпаги и советская военная форма, отыскался подарок для Марии: удивительной красоты серебряные серьги и крест с крупными гранатами цвета «Седьмого неба князя Голицина». Сначала Тимур хотел купить только серьги, полагая, что Мария не захочет носить католический крест, да и не полагается по православному обычаю выставлять крест напоказ. Но, вспомнив черное, монашеское платье, которое она не снимала со дня смерти супругов Молчановых, решил, что подарок ей понравится. И не ошибся.
* * *
Город встретил его неприветливо. Ветер забрался под куртку, ставшую за годы заключения слишком большой. Надвинув пониже капюшон, Тимур поспешил к зданию вокзала.
Стеклянные двери зазывающе раздвинулись, стоило лишь приблизиться. Тимур неодобрительно усмехнулся. Раньше двери были дубовыми, покрытыми лаком, подчеркивающим живую фактуру дерева. Высокие и массивные, они, казалось, вели в храм. Замена дверей обезличивала вокзал, ставила его в один ряд с многочисленными лавками и супермаркетами, зазывающими покупателей. А вокзал? Зачем ему кого-то зазывать? Ведь если человек твердо решил ехать, он не изменит своих намерений. Альтернативы нет. Или есть? По спине пробежал холодок. Вот оно – то, о чем он неоднократно читал в Интернете. Взрослые мужчины после трех лет в колонии уже не боятся оказаться там снова. Они боятся свободы. Тимуру тогда казалось, что это не о нем. И вот, оказавшись в роли того самого барана, который стоит, уставившись на новые ворота, он понял, что мир за семь лет слишком сильно ушел вперед и продолжает идти, не замедляя шаг, чтобы подобрать отставших пассажиров. И адаптироваться к новым условиям будет совсем не так просто, как казалось сначала.
Тимур спустился в зал автоматических камер хранения. Номер ячейки и код он помнил наизусть. В человеке, который должен оставить ему посылку, был абсолютно уверен, тем не менее с облегчением выдохнул, когда, открыв ячейку, увидел там обыкновенную спортивную сумку, черную, с изрядно затертым логотипом известной фирмы на боку. Ругая себя за мальчишеское любопытство, расстегнул молнию и, заглянув внутрь, увидел шесть брусков размером с хозяйственное мыло, завернутых в бумагу, небольшую коробочку и листок с отпечатанным на компьютере текстом – инструкция. Отдельно, в кармашке на молнии, – тоненькая пачка купюр. Доллары. Сотни, пятидесятки.
«Надо уходить, – подумал Тимур, закрывая сумку. – Вон, тетка смотрит подозрительно. Еще не хватало, чтобы полиция задержала меня с этой сумкой».
– Такси? – спросил у выхода из вокзала парень лет двадцати пяти.
– Да, – Тимур кивнул.
– Я помогу, – парень потянулся к сумке.
– Не надо, я сам.
– Куда ехать? – поинтересовался водитель, убедившись, что пассажир устроился на заднем сиденье.
– Куда? – Тимур задумался. Первоначально он планировал с вокзала отправиться домой, в свою городскую квартиру. По идее там сейчас никого нет – Таня писала, что на выходные Артем приезжает в Лесное. Но вдруг у сына поменялись планы? Тимур понимал, что это малодушие, но к встрече с ним именно сейчас был не готов. Конечно, встретиться надо, расставить акценты, решить все вопросы, чтобы не было между ними недомолвок. Но не сейчас. В понедельник.
– В гостиницу, – сказал Тимур и, предваряя следующий вопрос, добавил: – На ваше усмотрение.
Не сильно мудрствуя, водитель доставил его в «Яблочко» – гостиницу, облюбованную жителями пригородных сел, привозящих на рынки плоды садов и огородов. «Яблочко» славилось рестораном с отличной кухней и баром, где зачастую оставалась вся полученная за день выручка. Купив в холле стопку газет, Тимур поднялся в номер, заказал по телефону ужин и направился в душ с твердым намерением в ближайшие пару дней выполнить задуманное, а потом неделю… нет, месяц, а впрочем, как повезет, – посвятить исключительно отдыху.
Глава 18
– Ста-а-а-с!
– Иду! – жадно затянувшись напоследок, он выбросил окурок в приоткрытую форточку.
– Ты что, куришь?
– А что, нельзя?
– Ты чего злишься? – Рита появилась на пороге кухни, притворно наморщив нос и кутаясь в полы шелкового кимоно. – Фу! Ну ты и накурил! И холодно как. Бр-р-р! Сколько раз тебя просила: кури на лестничной клетке.
– Ага! Ты сначала согласуй этот вопрос с мегерой из квартиры напротив. В последний раз она божилась схарчить меня своей дворняге.
