Тощий бандит пришел в себя, открыл глаза… и снова зажмурился, решив, что он все еще спит. То, что он увидел перед собой, не могло быть реальностью.
Выждав немного, он снова открыл глаза, но перед ним была та же самая картина.
Он находился в полутемном подвале с низким сводчатым потолком. В глубине каменного очага полыхало пламя. На каменном же полу валялись какие-то окровавленные лохмотья, рядом, на низком столе из неструганых досок, лежали огромные клещи, пила-ножовка, полуметровый заржавленный нож, какие-то блестящие хирургические инструменты и электрическая дрель, подключенная к удлинителю. Чуть в стороне стоял огромный аквариум, в котором неторопливо плавали крупные головастые рыбы.
Возле стола с инструментами стоял человек в окровавленном фартуке – двухметрового роста, с плоским невыразительным лицом, покатыми плечами и длинными волосами, перехваченными матерчатой лентой. Руки его, длинные и волосатые, как у гориллы, были по локоть в крови.
Бандит попытался пошевелиться, но быстро понял, что крепко привязан к деревянной скамье, так что не может двинуть ни рукой, ни ногой.
– Эй ты! – окликнул он огромного незнакомца. – Развяжи меня, слышь!
Тот с интересом взглянул на него и проговорил низким, басовитым голосом:
– Никак очнулся! Ну, отлично, сейчас будет потеха! Ох и люблю я это дело!
– Ты меня что, не слышишь? – процедил бандит. – Тебе говорят! Развяжи меня сию секунду, а то…
– А то что? Заплачешь? – усмехнулся гигант.
– Ты, сука, не знаешь, с кем связался! Я с тобой разберусь! Я тебя где угодно достану!
– Ой, как страшно! Дружок твой поначалу тоже что-то такое говорил… – гигант поднял с пола окровавленную куртку и, задумчиво осмотрев ее, протянул: – Неплохая куртешка… почти новая… если ее от крови отчистить, можно еще поносить. Хотя мне, пожалуй, маловата будет. Если только не застегивать…
– Эй, это же Корявого куртка, – прохрипел бандит, узнав одежду напарника.
– Ну да… так ему она уже все равно больше не понадобится. А я еще поношу. Зачем хорошую вещь выбрасывать? Твои-то шмотки мне малы будут.
– Мужик, ты чего несешь? Где Корявый?
– Где-где… в ванне с кислотой. Еще минут двадцать, самое большее полчаса – и от него ничего не останется. Растворится без осадка, как кофе. Не захотел, понимаешь, по-хорошему разговаривать, да я маленько перестарался, он и помер. Шеф, конечно, сердился, да мне всегда трудно остановиться, когда увлекусь. – Взяв в руки клещи, гигант задумчиво посмотрел на них: – С этого, что ли, начать? Или с этого? – он положил клещи и взял дрель. А потом подошел к аквариуму и бросил в воду какой-то красный комочек. Рыбы метнулись к нему, и комочек тут же исчез. – Может, зря я дружка твоего в кислоту сунул, поторопился. Можно было им рыбок кормить, на месяц хватило бы. Хорошие рыбки, симпатичные. Пираньи называются.
Он вернулся к столу, взял клещи и направился к камину. Подержал клещи над пламенем, пока они не покраснели, и ухватил ими какую-то кровавую тряпку. Раздалось громкое шипение, по подвалу распространился отвратительный запах. Гигант удовлетворенно кивнул, подошел к бандиту и оглядел его с ног до головы.
– С чего бы начать? С пальцев, что ли? Или с другого, более чувствительного… – Он принюхался и недовольно проговорил: – Вот только этого не надо! Обмочился, что ли? Не люблю я этого! Ты человек или тварь дрожащая?
– Эй, мужик, ты что – ненормальный? – пролепетал бандит, вжимаясь спиной в скамью.
– Что?! – гигант скрипнул зубами. – И ты туда же? Доктор Левинсон в психиатрической больнице тоже меня ненормальным назвал, так его потом по кусочкам собирали! Не смей меня ненормальным обзывать! Я нормальный, только с особенностями развития! Все, я теперь от тебя по маленькому кусочку буду отщипывать и пираньям скармливать! Мне без разницы, скажешь ты что-нибудь или нет, а рыбкам полноценное многоразовое питание…
Вдруг дверь за спиной у гиганта негромко скрипнула, и в подвале появился мужчина лет пятидесяти, среднего роста, в приличном костюме. Озабоченно взглянув на связанного бандита, он перевел взгляд на гиганта и проговорил:
– Слава богу, этот пока жив… Мокруша, я же тебе сказал – мне они оба нужны живыми, а ты с тем поторопился…
– Живыми, живыми… – недовольно проворчал гигант. – Мне, может, тоже скучно, мне, может, развлечься хочется! У меня жизнь такая однообразная…
– Мало ли чего тебе хочется! Ну, смотри, этого не убивай раньше времени, мне с ним непременно поговорить надо! Вот если он молчать будет, героя изображать – тогда, так и быть, отдам его тебе, делай с ним что хочешь.
Он подошел к бандиту и оглядел его.
– Не отдавайте меня этому зверю… – проныл тот, – я все расскажу, что вам нужно… все, что знаю…
– Да много ли ты знаешь? – с сомнением протянул незнакомец. – Вот твой напарник что-то знал, да Мокруша увлекся, замучил его до смерти… А ты, наверное, и не знаешь ничего.
– Нет, я все знаю! Гораздо больше, чем Корявый. Вы только скажите, что вам нужно.
– Да ты сейчас готов что угодно наплести, только бы тебя Мокруше не отдавали! Ну-ка, для проверки – знаешь что-нибудь про женщину, которая летом пропала? В июне?
– Знаю! – обрадованно завопил сутулый. – Я ее, правда, живую не видел, нам ее уже холодную привезли. Мы с Константином тело на кладбище спрятали, в чужую могилку, вторым ярусом…
– Вот как? – лицо незнакомца перекосилось. – В чужую, значит, могилу? А номер участка и точное место не помнишь?
– Как не помнить! У меня память хорошая. На Ольховой дорожке, третья линия, четвертый участок. Там полковник Семибратов похоронен… Я и показать могу, если сами не найдете, только выпустите меня и этого уберите!
– Чего еще? – угрожающе заговорил окровавленный гигант. – Поговори у меня! А будешь орать – сей же час пираньям скормлю!
– Ну вот, все выложил! – удовлетворенно проговорила Надежда Николаевна, которая вместе с Савелием следила за сценой в подвале через незаметное отверстие из соседней комнаты. – Что и требовалось доказать! Все же искусство – великая сила! А вы, Савелий, прекрасный режиссер! Эту постановку можно на «Золотую маску» выдвигать!
– Ну, – проговорил режиссер, усмехнувшись, – в этой сцене я, конечно, использовал некоторые свои старые наработки. Что-то из «Макбета», что-то – из «Короля Лира», из финальной сцены… реквизит взяли из пьесы Макдонаха «Палачи». Для полноценной постановки времени было маловато…
– Но вы блестяще справились!
– Осталась еще одна, финальная сцена, и я хочу сам в ней сыграть! – Савелий накинул на плечи странный плащ в черных перьях, на голову – черную бархатную шапочку с приделанным к ней клювом и вошел в подвал.
Связанный бандит удивленно уставился на него.
Встав в театральную позу, Савелий раскинул полы плаща, как крылья, и хорошо поставленным голосом продекламировал:
