— Присаживайтесь, Константин Маркович, — он указал на стул, предусмотрительно отодвинутый от третьей стороны стола, но Аверин поддел ногой стул, стоящий рядом с Ольгой, и уселся с ней рядом.
— Благодарю, Арсен Павлович.
Она заметила, что мужчины не бросились пожимать руки, изображать фальшивую сердечность и демонстрировать никому не нужные манеры. Оба хорошо знакомы заочно, владеют достаточной информацией друг о друге и не собираются это скрывать.
Ольга не успела это как следует обдумать, как над ухом раздалось негромкое:
— Рад встрече, дорогая Ольга Михайловна, — его голос звучал как шорох ветра. Или шипение кобры? — Не могу не сказать, что вам удалось меня поставить в тупик.
— Лишь бы не на грань инфаркта, — ответила Оля, чувствуя себя под сверлящим взглядом Аверина как мышь под прожектором.
Она избегала смотреть ему в глаза, он же, напротив, даже развернулся всем корпусом, чтобы лучше ее видеть.
«Ну, Ямпольский, какого хрена ты сидишь, как в рот воды набрал? Роди уже хоть что-нибудь пока он меня не испепелил».
— У вас потрясающий загар, Константин Маркович, — наконец-то ожил Ямпольский, в свою очередь внимательно рассматривающий Аверина, — в Сомали довольно агрессивное солнце.
— Я обычно стараюсь избегать солнечных ванн с двенадцати до четырех, — ответил Аверин, не сводя с Оли сверлящего взгляда. — И пользуюсь солнцезащитными средствами.
Перед ее мысленным взором сразу же возник Аверин в сомбреро, лежащий на шезлонге с автоматом в руке в окружении сомалийских пиратов. Девушки с оголенной грудью в юбках из тростника размазывали по его телу солнцезащитное масло, а пираты были почему-то в шлепанцах…
— Похвально, похвально, — одобрительно кивнул Ямпольский, — и очень разумно. Ольга Михайловна особо выделяла эту вашу способность разумно мыслить, когда советовала мне обратиться именно к вам.
Оля чуть не подавилась и вскинула возмущенный взгляд на Ямпольского, но тот успокаивающе улыбнулся и снова накрыл ее руку широкой ладонью. В лице Аверина не дрогнул ни один мускул, но разгулявшаяся Олина фантазия красочно продемонстрировала, как из его расширенных ноздрей валит густой сизый дым.
— Вот как. Занятно. И какие же еще мои достоинства выделила Ольга Михайловна? Конечно, из тех, которые могли бы заинтересовать именно вас, — он делано исправился и выдал улыбку, которую вполне можно было бы назвать змеиной.
Ей страх как захотелось от души хлестнуть чем-нибудь по холеному лицу — салфеткой или его же футболкой, как в прошлый раз. Но разве это тогда помогло?
— Вы обладаете всеми качествами, которые мне необходимы, — обтекаемо ответил Ямпольский, не выпуская Олиной руки, — но главное, что мне в вас нравится — это амбициозность.
Ольга удивленно посмотрела на Ямпольского. Разве она об этом говорила? Но тот не обращал внимания и продолжал:
— Я ценю это качество в людях, потому что благодаря ему бывает проще договориться без излишних словесных конструкций.
С этими словами он развернул лежащий на столе блокнот, оторвал клочок бумаги и размашисто написал сумму. Пододвинул к Аверину, и Ольга не удержалась от соблазна скосить глаза, хоть Ямпольский и прикрывал клочок рукой.
«Миллион евро??? Елочки зеленые…»
— Естественно, вначале аванс, а вся сумма будет выплачена при успешном исходе дела.
— Естественно, — Аверин вертел в руках клочок, так и не сводя глаз с Ольги. И Ямпольский смотрел на нее. Интересно, коль она тут центральное действующее лицо, почему ей никто не предложил миллион?
— Что скажете, Ольга Михайловна? — вдруг спросил Аверин, сузив зрачки, ну чистый тебе змей. Права была младшая сестра, и где были ее глаза…
— А это правда, что сомалийские пираты ходят в шлепанцах? — спросила она, серьезно глядя на Аверина. Какой вопрос, такой и ответ…
Ямпольский поднял брови, Аверин выгнул одну дугой, затем они переглянулись.
— Не знаю, не видел, — ответил явно сбитый с толку Костя и тут же взял себя в руки. — Вы желаете податься в пираты и присматриваете подходящую экипировку?
— Оленька шутит, — ответил за нее Ямпольский, и Аверин странно дернулся. — А кстати, мне тоже интересно. На фото в СМИ они даже порой запечатлены босиком.
— Я как правило выступаю на стороне законного правительства, поэтому в чем они там ходят, не рассматривал, — осторожно ответил Костя, переводя взгляд то на Олю, то на Ямпольского.
— А я почему-то думал, что вы приглашены противодействующими силами, — сказал Ямпольский.
— И почему вы так решили?
— Там снова провалились выборы президента, — Ямпольский загадочно ухмыльнулся.
— Ну, — туманно протянул Аверин, — там со стабильностью давно проблемы.
— В мире вообще со стабильностью туго…
— Не могу с вами не согласиться.
— Тогда предлагаю обдумать мое предложение.
— Вы же знаете, у меня есть определенные принципы.
— Но несмотря на это вы здесь.
Оля только успевала крутить головой из стороны в сторону, мужчины перебрасывались фразами как шариками для пинг-понга.
— Миром давно правят не монархи, а финансовые потоки, — добавил Ямпольский, — и люди, которые ими управляют.
— Вы не себя ли имеете в виду? — Аверин откинулся на спинку, чтобы получше рассмотреть собеседника. Тот молчал, давая понять, что именно так все и есть, а Оля прямо видела, как яростно вращаются шестеренки за упрямо сведенными бровями на переносице.
Сидеть рядом было нестерпимо. Остро. Напряженно. Его запах навевал воспоминания, обволакивал, затягивал в знакомый опасный омут, из которого она однажды еле выбралась. Его рука лежала совсем рядом, бедро, пускай и обтянутое брюками, тоже находилось в опасной близости. От него исходил явный жар, и Оля почувствовала, как голова начинает кружиться, а зал ресторана плывет перед глазами.
— Мне надо выйти, — пробормотала она, выдернув руку у Ямпольского и чуть ли не бегом выбежала из зала.
Глава 17
Оля вбежала в туалет, сунула руки под холодную воду, плеснула на лицо. Стало немного легче, но ненадолго. Ровно до того момента, как распахнулась дверь, и в дверной проем шагнул Аверин.
Увидев Ольгу, он хищно оскалился, оглянулся по сторонам, убедившись, что кроме них здесь никого, и закрыл дверь на задвижку. А дальше она опомниться не успела, как оказалась прижата к стенке, а по обе стороны от ее головы уперлись руки Аверина, крепко держащие ее за запястья.
— Так ты теперь с Ямпольским, милая? — его глаза сверкали как ксеноновые фары, Оле даже захотелось зажмуриться.
— Тебе-то что? — оно стойко пыталась сохранять невозмутимый и независимый вид, но это было очень неудобно в такой сомнительной позе.
