Глава 3
Княжеская жена
– Стеша, а сын Лизаветы, Афанасий, он кто? – спросила Алёна, когда девушки остались наедине. – Правда алатырник? Я не рискнула глянуть, чтобы себя не выдать.
– Это правильно, – одобрительно кивнула рыжая. – Моя вина, забыла сказать, это же к делу не относилось. Костяной янтарь он. Сильный, старательный, полезный. К нему многие приглядываются, и Вьюжин тоже. Если мамка на службу отпустит, – усмехнулась она едко.
Костяной янтарь был одним из самых редких, он давал власть не только над нечистью и нежитью, как красный, но и над душами убитых, и даже позволял поднимать мертвые тела, создавая нежить. Поговаривали, он к тому же открывал путь в Навий мир, в который уходят души, чтобы отбыть наказание или сразу подняться в Ирий. В сказках, где витязи ходили в Навь спасать возлюбленных или, напротив, девицы за витязями или иной родней, именно костяной янтарь помогал миновать злую стражницу с костяной ногой. А в других – сама стражница была сильной алатырницей.
Алёна никогда в жизни не встречала ни одного костяного янтаря, и меньше всего в ее мыслях он сочетался с тонким долговязым парнем одухотворенной наружности.
– Никогда бы не подумала…
– Молодой еще, опыта мало, да и мамаша у него такая, что не всякий спорить сдюжит. Но янтарь свое возьмет, как войдет в полную силу. Ты и сейчас его телячьими глазами не обманывайся, мальчишка непрост. Умный, осторожный, что у него на уме – неясно. На месте смерти князя следов волшбы не нашли, но это не значит, будто ее не было.
Обстоятельства гибели Ивана Никитича Краснова Алёна от своей помощницы знала, та поделилась по дороге. Князь был близок и дружен с правителем, но из-за крутого и упрямого нрава обоих они нередко ссорились. Особенно в последние годы. С появлением Граничного хребта, отделившего Белогорье от вечного его врага, Великой топи, Ярослав решил, что угроза теперь столь мала, что можно подумать и о других границах. И занялся воплощением, как оказалось, давней своей мечты: собирался построить такие корабли, чтобы пересечь море и узнать, что там, за ним. Ну а Краснов, как и некоторые другие приближенные великого князя из числа бывших или нынешних военных, не одобряли нового увлечения Ярослава.
Последний спор две седмицы назад вышел особенно горячим и яростным. Разругавшись с великим князем в пух и прах, Краснов отбыл в ближнее свое поместье, что в двух часах езды от Китежа. Зол был страшно, всех слуг разогнал и остался в тереме один. Что потом происходило – никто не знал, но вроде бы видели в ночи некоего всадника, который спешно удалялся от господского дома. А то и двух, потому что время свидетели называли разное: один вроде еще до полуночи, а другой – к утру.
Мертвеца обнаружила княгиня, прибывшая вслед за мужем на другой день. Сразу с ним она не поехала якобы из-за дурного самочувствия, и даже кто-то видел ее доверенную служанку, знахарку, в ночи на кухне, она там с какими-то склянками возилась. Но Степанида не сомневалась, что это был простой и незатейливый расчет. Долго сердиться Краснов не умел, и на другой день Светлана рассчитывала застать его подобревшим и поостывшим. Таким и нашла, причем в прямом смысле: лежавшее в сенях тело было уже холодным.
Вот и выходило, что за ночь любой из недоброжелателей легко мог добраться от столицы до поместья и вернуться обратно.
Кто был первый всадник, кто второй, связаны ли между собой, затесался ли среди них убийца, да и были ли они взаправду, – всего этого за минувшие дни доподлинно выяснить не удалось. Великий князь гневался, да и Вьюжин тоже был недоволен: весь Разбойный приказ не мог найти убийцу.
Вряд ли, конечно, кто-то из родственников сам марал руки, скорее послали преданного слугу, и потому больше подозрений вызывал дядька покойного, Николай Остапович Краснов. Младший сын князя, не рассчитывающий на наследство, поднялся своим умом и доблестью, выслужился в войне с болотниками, слугами был любим и имел нескольких безраздельно преданных ему людей из числа бывших сослуживцев, которые вполне могли бы и на лихое дело пойти.
У Лизаветы Чесноковой таких слуг не было, но Афанасий, несмотря на вид слабого книжника, в седле держался хорошо, да и приятелей у него хватало, поди пойми, не задолжал ли кто молодому боярину всерьез.
От разговора девушек отвлек вежливый стук в дверь. Переглянулись, и Стеша пошла открывать, а Алёна настороженно уставилась на дверь, ожидая повторного явления тетки.
Что принесло родню – почти угадала. Хотя и глупо было ждать от Лизаветы такой осторожности, она бы не просилась – ломилась. На пороге стояла вдова князя, которую Степанида пропустила внутрь и подмигнула Алёне. Мол, ну вот и начинается.
– Здравствуй! – неуверенно улыбнулась вдова. – Я поговорить хотела, ты не против?
– Здравствуй. Садись, – вежливо предложила Алёна, с любопытством разглядывая гостью, которая отвечала тем же. У великого князя-то было не до того.
Имя Светлана очень подходило ей: кожа молочной белизны, глаза голубые, ясные, а из-под серого платка выглядывали золотистые прядки. Хороша – залюбуешься, неудивительно, что Краснов не смог пройти мимо. Грудь пышная, стан тонкий и гибкий, руки белые, нежные, сразу видно боярскую дочь. Даже во вдовьем наряде Светлана была хороша, может получше, чем в богатых одеждах: простота платья оттеняла собственную живую красоту.
– О чем ты хотела поговорить? – первой не выдержала алатырница, устав попусту гадать.
– Признаться, ни о чем определенном, – смущенно улыбнулась Светлана. – Познакомиться хотела, интересно. Я же, выходит, мачехой твоей побыть успела, а Иван мне ничего такого не говорил…
– Наверное, законного наследника ждал, – предположила Алёна с кривоватой улыбкой.
– Да, наверное, – эхом откликнулась вдова и нахмурилась.
Несколько мгновений висела неловкая тишина, и на этот раз разговор постаралась завести именно гостья:
– Ты не думай, я зла на тебя не держу, ни в чем не виню и не хочу дурного. Ты или не ты наследница – не важно, это я не успела от мужа понести. А он меня еще успокаивал… – Голос сорвался, Светлана глубоко вздохнула, явно стараясь справиться со слезами. – Я хотела с тобой познакомиться и, может быть, поддержать немного. Ты же здесь совсем одна, все внове, трудно. Да еще и с Лизаветой столкнуться без помощи – врагу не пожелаешь! Она и меня травить пыталась, когда я за ее брата вышла. А я боярского рода, за мной и семья родительская встанет, а ты…
– Спасибо за заботу, – осторожно ответила Алёна. – А какая тебе в том надобность? Только из одного сочувствия?
– Не только, – через пару мгновений качнула головой Светлана, опустив глаза, и тихо добавила: – Забыться хочу. Все вокруг о нем напоминают. И словами, и взглядами, и лицами… Тошно. Я ведь правда его любила, он хороший был. Как злится – так сразу мне уйти велит. Понимал, что в гневе крут, старался не обидеть ненароком… – Она прерывисто вздохнула и поспешила достать платок, чтобы спрятать проступившие слезы.
