Следом из леса показались двое всадников на крепких низкорослых лошадках: коренастый мужичок в годах с вислыми усами и молодой парень, ровесник самой Алёны. Княжича среди них не было.
– Живая? – Старший осадил коня рядом с девушкой, и тот недовольно зафыркал и затряс головой, пританцовывая, когда собаки закружились у него под брюхом.
– Со мной все в порядке, леший сам успокоился, – поспешила заверить Алёна.
– Ну дура девка! На кой тебя-то сюда принесло? – Он сплюнул под ноги коня и, не дожидаясь ответа, бросил второму: – Ероха, пригляди!
Сам свистнул как-то по-особому псам и вместе с ними умчался дальше.
– Залезай, – дружелюбно улыбнулся парень и протянул руку. – Не сердись на дядьку, злится он, что хозяина леса расстроили.
– Понимаю, – кивнула Алёна, воспользовалась помощью и через мгновение сидела на крупе лошади, которая развернулась и зашагала в сторону дома. – А как он с собаками договаривается? Как они ищут?
– На людей натасканы, на всех без разбора, – отозвался помощник лесника. – Тут нередко, бывает, кто-то блуждает – то от охоты отобьется, то из деревенских кто. Вот дядька и ищет. На кой тебя в лес-то понесло? Местный хозяин хоть и незлой, но обиделся, по всему видать, люто, и тебя бы заморочил!
– Помочь хотела, – неопределенно отозвалась алатырница. Посчитают самонадеянной дурой – да и пусть, не жалко.
– Бедовая девка, а еще княгиня! – хохотнул Ерофей. – Но Матушка тебя, видать, любит, коль дурного не случилось.
– Ты не знаешь, Уголек в конюшню вернулся? – спросила о главном. За коня она переживала всерьез: хоть и трусоватый, все равно жалко. Зато добрый, красивый, да и не для того он тут, чтобы с нечистью сражаться.
– Откуда! Хочешь, я тебя к конюшне отвезу?
– Давай.
Путь занял довольно много времени, потому что гнать лошадь с двойным весом Ерофей не стал, но Алёна не очень-то об этом сожалела. Прогулка все одно вышла неплохой, а болтовня с жизнерадостным парнем скрасила дорогу. Говорили о всяком, в основном о лесе и его хозяине, травили байки и былички о леших, кикиморах, водяных… Алёна знала их много, а Ерофей – того больше, словно ими одними и жил.
У конюшни дружины молодой лесник ее ссадил и развернулся обратно, а сама алатырница попала в охапку встревоженного княжича.
– Живая! – обрадованно воскликнул он, поймал за плечи, оглядел радостно. – Напугала ты меня, – смущенно признался, опомнившись и разжав руки. – Уголек вон один вернулся… Зачем ты вообще в лес пошла?
– Думала помочь, – повторила девушка. – Да ничего толком не случилось, Уголек быстро заартачился, пришлось спешиться, а пешком далеко ли уйдешь! Погоди, я переоденусь пойду.
– Я тебя подожду. Хоть до дворца провожу, раз так все вышло. Прости, кто ж знал… – Княжич явно чувствовал себя виноватым.
– Да ты тут уж точно ни при чем, не извиняйся! – легко отмахнулась алатырница. – А где Светлана?
– Во дворце. Она страху натерпелась, отдыхать пошла, а я надеялся тебя дождаться. Ни разу не видел, чтобы здешний леший так на ровном месте взъелся, не в настроении, что ли, был…
– А он что, на ровном? И ничем они его не гневили? – спросила Алёна задумчиво.
– Да чем они его задеть могли? Цветы сорвали? Ветку случайно обломили? – удивился княжич.
– Матушка знает! – Алёна только пожала плечами и пошла к деннику Уголька за своей одеждой.
Она не собиралась обсуждать с княжичем подробности этого происшествия и упоминать о том, что ей рассказал леший. Вряд ли Дмитрий замешан и привел алатырницу туда намеренно, по сговору с этими двумя девицами, а все остальное и упоминать не стоило, только Вьюжина наказ нарушать.
До дворца добрались спокойно, лишь княжич увлеченно гадал, что могло найти на лешего и отчего он так разгневался. А подле крыльца их неожиданно перехватил немолодой мужчина неприметной наружности. Алёна если встречала его ранее – не вспомнила, Дмитрий же узнал и явственно скривился, словно незрелое яблоко надкусил и ему оттуда червяк приветственно помахал.
– Ваше сиятельство, ваша светлость! – поклонился мужчина. – Великий князь Ярослав Владимирович велел вас обоих привести безотлагательно.
– С чего обоих-то? – нахмурился Дмитрий. – Девушка-то ему к чему? Отпусти!
– Не могу знать, зачем, а только приказано обоих. Следуйте за мной, – велел незнакомец спокойно, развернулся и зашагал к крыльцу, ни мгновения не сомневаясь, что его послушались.
– Что случилось? – встревоженно спросила Алёна у своего спутника.
– Не волнуйся, ты просто под руку попалась, отцу я нужен. – Он опять недовольно покривился, но нарушить приказ не попытался.
Дальше шли в молчании: обсуждать князя и задавать вопросы при постороннем язык не поворачивался, а другое в голову не шло. Перед дверью нужных покоев пришлось еще и подождать, что добавило Дмитрию мрачности, а алатырнице – дурных предчувствий. Сопровождающий постучался, заглянул внутрь, подал какой-то знак и закрыл дверь, ничего не объясняя.
Но ожидание оказалось недолгим. Вскоре дверь распахнулась, и из покоев один за одним вышли четверо мужчин, среди которых, к изумлению Алёны, нашелся и Рубцов. Остальных девушка не знала, одеты они были обычно, но по сложению, выправке и манере держаться – кажется, все были опытными воинами. Воеводы, что ли? Да и верно, не просто же так они тут все сидят.
Алатырница сдержала рвущееся с языка радостное приветствие, а вот улыбку – не смогла. Однако Янтарноглазый не ответил, отчего-то посмурнел, увидев девушку, и, хмурясь, отвел глаза.
Алёна так опешила от неожиданности, что не услышала оклика княжича, тому пришлось взять ее за локоть и потянуть за собой. Но разговор с великим князем уже вовсе не занимал девушку, она и думать о нем забыла, появились другие вопросы, куда более важные.
Неужели воевода на нее сердит? Но за что? Успели в каком-то не том свете представить недавние события и ее выставили виноватой в происшествии? Может, о том и князь хотел говорить?..
Покои были знакомыми, именно сюда Алёну приводил Вьюжин, но уверенности и спокойствия это не прибавило. Наоборот, страшнее стало, когда девушка, глубоко поклонившись, осмелилась поднять взгляд на великого князя и когда тот коротким приказом велел писарю выйти. Сопровождающий внутрь вообще не заходил, и алатырница вздрогнула от хлопка двери за спиной.
Ярослав Владимирович был зол и не пытался это скрыть – серые глаза цветом сравнялись с грозовыми тучами, губы плотно сжаты в тонкую линию. Несколько мгновений он молча рассматривал обоих, потом взглянул алатырнице в лицо. Та и единого вздоха не выдержала, опустила глаза, внутренне сжалась. Хоть на колени падай и милости проси! И не столько гордость от этого удерживала, сколько полное непонимание: за что виниться-то?
– Что ты должен был делать сегодня? – Прозвучавший в звенящей тишине ровный, холодный голос князя заставил Алёну с тоской подумать о двери за спиной – такой близкой, такой манящей!
