– Видать, княжичу я все-таки уступаю, – криво ухмыльнулся воевода.
– Да вы… вы пьяны! – выдохнула Алёна.
– И что? Нет повода не выпить, праздник же, – отозвался он все с той же неприятной ухмылкой. Однако продолжил стоять на месте и настаивать на новом поцелуе не стал – видать не настолько еще человеческий облик потерял.
Алатырница окинула воеводу взглядом и вдруг ощутила в горле колючий комок.
– Вы… Я думала, вы герой, вы настоящий, не такой, как… Я вами с детства восхищалась, познакомиться мечтала, а вы… Хорошо дед этого позорища не видит! – выдохнула совсем уж тихо и, подобрав сарафан, припустила прочь, к лестнице, что виднелась в конце гульбища.
Душили слезы, застили глаза, но в этот раз сдерживать их девушка не пыталась. Было гадко, нестерпимо тошно, и пьяный воевода стал последней каплей. Хотелось куда угодно, лишь бы подальше от всего этого. К простым, понятным, близким людям, которых знала как облупленных. А лучше – к бабушке, уткнуться лицом в пахнущий сдобой передник, как в детстве, и выплакать все свои обиды.
Только бабушки рядом не было, вообще никого не было, с кем поговорить можно по душам, и оставалось лишь бежать через темный парк куда глаза глядят. Да только от обиды и разочарования разве убежишь?
Глава 12
Княжеский двор
Не надо было идти на этот дурацкий праздник. Сходил бы к озеру, поздравил Озерицу лично, безо всяких выкрутасов, да забился обратно в нору. Или, того лучше, русалок погонял – они на праздник были незлыми, игривыми, одно удовольствие да веселье и никаких обид. Нет же, поперся!
И хотелось бы задаться вопросом «зачем?», но ответ сам собой напрашивался. На чернявую Алёну полюбоваться, которая засела в голове занозой и никак не хотела оттуда идти. И вроде умом понимал, что дурь несусветную придумал и даром он не сдался молоденькой девчонке, когда вокруг нее сам княжич увивается, но… Явился вот – не запылился.
Нет, поначалу все было неплохо. С воеводой Мухиным они были достаточно дружны, чтобы вести беседы к общему удовольствию, но не настолько накоротке, чтобы Олег мог ждать от него поучений и наставлений. Рубцов даже чувствовал, что настроение потихоньку выправляется, впервые за последние дни, и то и дело задумчиво поглядывал на чернявую княгиню. Она сидела поодаль от Дмитрия и как будто совсем им не интересовалась.
При виде этого в душе опять зашевелились сомнения. Может, зря он так уж сразу юную княгиню с наследником поженил? Она хоть и признанная дочь, но все-таки внебрачная, а для высокородных это важно, уж всяко важнее влюбленности наследника. И на самом-то деле леший знает, зачем Ярослав тогда этих двоих к себе звал. Может, напротив, велел прекратить встречи?
Потом ужин закончился, молодежь побежала развлекаться и играть в игры, Мухин извинился и куда-то ушел, и Олег остался один на один с собой. Не самая лучшая компания.
Пару минут он молча наблюдал за чужим праздником, чувствуя себя невероятно старым. Или не в возрасте было дело? За гуляющих и смеющихся радостно было, но никогда и в голову не приходило присоединиться, даже по молодости. И там, и тут. Ему не единожды доводилось оказываться на праздниках, всегда чувствовал себя глупо и старался поскорее сбежать, особенно когда, по местным простым обычаям, кто побойчее пытался вытянуть всех скучающих в круг. Не умел он вот так.
Сейчас никто не пытался, и это как будто было хорошо, но и порадоваться за других не выходило. Он вдруг отчетливо ощутил себя чужим здесь. Не во дворце, леший с ним, мелочи жизни; во всем этом мире. Еще более чужим, чем был дома. Там хоть все с детства привычно и пусть нехорошо, но понятно, а здесь…
Рука сама потянулась к кувшину с вином, Олег осознал это движение только на середине, но сдерживаться не стал. Опять стало маетно и паскудно на душе. Пришла знакомая мысль, что лучше бы ему, наверное, было сдохнуть тогда. Горы слева, горы справа, посредине – Хулхулау… Знатная бы могила вышла, а?
Да хрен там. Небось всех бы подобрали, опознали, разложили и в цинк запаяли. Из гранатомета сработали, а там все ж таки не в кашу, разобрались бы…
Олег залпом опрокинул чарку, поморщился, тряхнул головой, силясь отогнать навязчивые мысли вместе с проклятой строчкой. Обвел взглядом веселящуюся молодежь, пытаясь отвлечься, и невольно нашел Алёну. Она стояла подле княжича, улыбалась ему и что-то говорила, а потом и вовсе ласково по плечу погладила.
Воевода скрипнул зубами, опять наполнил чарку.
Тупая и едкая ревность разозлила сильнее прочего. Ну чего он завелся, что к этой девице прицепился? Да пусть гуляет с кем хочет, он ей не брат, не сват и уж тем более не жених! И права никакого не имеет от нее чего-то требовать, нечего лезть к молодой девчонке…
Но менее мерзко от понимания этого не делалось. И из мыслей чернявая не шла.
На второй чарке он и вкуса почти не почувствовал, наполнил третью, за ней четвертую. Если надо было, он вот так и напивался всегда: полкувшина, край – кувшин без малого залпом, и на час-другой хмеля хватало. Как раз довольно, чтобы упасть в кровать и отрубиться без снов.
Только тут на пятой чарке стало тошно, зал вокруг неприятно загудел, закачался. Свалиться под стол не хотелось, мало он позорился тут, так что посуду отодвинул, а потом и сам отодвинулся от стола, встал, на него опираясь. Чуть пошатывало, но ноги держали, и воевода побрел к выходу на гульбище, опоясавшее трапезную по трем сторонам широким балконом. В этот момент, к счастью, и чернявая алатырница, и княжич, и собственное одиночество занимали Олега мало. Цель вообще была очень хорошей – простой, ясной, однозначной. Дойти до выхода, ни на кого не налететь по дороге, не рухнуть и хорошо бы не расстаться прилюдно с выпитым.
На воздухе полегчало. Олег облокотился на ограждение, сцепив руки в замок, согнулся, ткнулся в них лбом. И несколько минут было хорошо. Свежий воздух остудил голову и унял подкатившую тошноту, а винные пары вытеснили решительно все мысли.
– Ну что, отдохнул – можно и домой, а? – пробормотал негромко не то сам себе, не то отсутствующему псу, с которым привык разговаривать больше, чем с другими людьми.
Он глубоко вздохнул, распрямился, прислушался к ощущениям. Хмель в крови еще гулял, но ноги держали тверже. Чуть склонив голову к плечу, Олег поглядел на убывающую, но все еще большую желтую луну, снова глубоко вдохнул свежий ночной воздух и совсем было направился прочь, но отвлекли шаги и тихий прерывистый вдох.
Разглядеть выскочившую наружу девушку света не хватало, но воевода шестым чувством понял – она. Алёна. И уйти не смог. И не подойти – тоже, и с ревностью справиться, и вышло в итоге еще хуже, чем было полчаса назад…
И догнать бы надо, извиниться, только Олег не сдвинулся с места – не мог поручиться, что скажет то, что нужно, а не попрет опять в дурь. И тут на хмель не свалишь, он и без него рядом с этой девушкой терял последние остатки здравомыслия. Наваждение какое-то. Сроду за девками так не бегал, и голову они так не занимали, и… много чего еще «и», от каждого из которых становилось тяжелее и гаже.
