– Ну и что будем делать? – я повернула голову и уставилась на феникса, который вальяжно развалился в соседнем кресле.
– В каком смысле?
Я вздохнула и попыталась объяснить:
– Ты снежный, я не могу поддержать твою магию, то есть не очень-то тебе нужна, в то время как обитателям Огненных чертогов я архиполезна. Твоя мама против, все против, но ты ведь не собираешься меня отпускать?
Настроение Фиара испортилось, но не так чтобы очень.
– Не собираюсь.
– И что же нам делать?
Вместо ответа я услышала:
– Искра, а чего хочется тебе самой? О какой жизни ты мечтала, к чему стремилась до того, как… неким непонятным, загадочным образом оказалась у нас?
Интимный вопрос. Для меня всё, что касается мечтаний – действительно личное. Слишком много встречалось тех, кто стремился высмеять, поддеть или просто куснуть – мол, ничего не получится, закатай, Искра, губу.
Ведь мечты – это для глупеньких маленьких девочек, а взрослым и умным мечтать не положено. Ещё им запрещено верить в сказки, даже в те, где нет ни принцев на белом коне, ни добреньких фей.
Мечты – зло, ересь! А желания твои никому не интересны. Этому меня учила жизнь, об этом твердило большинство моих знакомых, и только бабушка всегда шептала – верь, Искорка, и всё будет хорошо.
Будь на месте Фиара кто-то другой, я бы вряд ли ответила, а так…
– Я мечтала закончить университет, найти хорошую работу и встретить человека, с которым захочется идти по жизни. Быть вместе, не расставаться, поддерживать, оберегать, любить.
Где-то на горизонте ещё мелькали дети, но это мечтание было пока слишком далёким. Хватит с феникса и того, что уже произнесла.
– Человек? – в его голосе почудились ревнивые нотки. – Но это же образное выражение? В смысле, ты обозначаешь не расу, а саму особь?
Я не могла не улыбнуться такой чУдной формулировке.
Расшифруем: Фиар пытается узнать, может ли феникс быть человеком? Впрочем, не стану его дразнить!
– Мужчина, – объяснила я. И, чтоб не посчитал совсем уж легкомысленной, перечислила заново, по степени важности: – Учёба, работа, мужчина.
Тринадцатый задумался, а я едва не хихикнула. Понятия не имею, о чём Фиар размышлял в действительности, но по лицу читалось – «и чему же тебя научить»?
Впрочем, вскоре я услышала другой вопрос:
– Каким должен быть твой мужчина?
Я порозовела. Всё интимнее и интимнее. Кажется, целоваться не так страшно, как разговаривать на вот такие темы.
– Сильным, – помедлив, выдохнула я. – Уравновешенным, без истерик. Таким, что не станет высмеивать даже если сделаю глупость. Не предаст и не подставит. Который сможет ценить ответные чувства, и от которого будет кружиться голова.
Фиар выслушал и… помотал своей, светловолосой.
– Это общие формулировки, Искра, – не порадовался он.
Возможно, но как ещё сказать? Других объяснений у меня не имелось, да и любовь не математика. Какая тут может быть точность? Какая конкретика?
«Таким, как ты» – хотелось сказать. Но я знала Фиара слишком мало, чтобы делать подобные заявления.
То есть, если подвергнуть симпатию к фениксу тщательному анализу, то далеко не факт, что именно Фиар мой гипотетический мужчина. А если не анализировать…
– Может ещё вина? – предложил принц.
Это было очень кстати – отлично и вовремя! Я кивнула, потянула высокую стеклянную кружку, а его высочество встал. Забрав мой бокал, он подошёл к столику, на котором размещалась серебряная чаша с мерцающими под ней углями, а потом… Даже не знаю, как это произошло.
Фиар взял маленький половник, долил вина, а когда возвращал бокал, наши пальцы соприкоснулись. Что-то случилось. Окружающее пространство словно померкло, перестало существовать.
Стало легко и одновременно трудно, я словно угодила в невесомость. Потерялась в пространстве и времени, и единственным, что сейчас различала, что имело значение, было прекрасное, словно выточенное гениальным скульптором, лицо.
Я видела своё отражение в блестящих глазах феникса, а он смотрел как заворожённый. Не мог оторваться или отвернуться, и медленно, словно опасаясь собственного поступка, наклонялся ко мне.
Высокий бокал-кружка… не знаю, кажется, он упал на пол и разбился. Наши губы встретились, и меня закружил даже не вихрь, а снежный шторм! Вопреки своей зимней природе он был горячим, как лава самого жаркого вулкана.
Жгучий и прекрасный.
– Искра, – прервав поцелуй, выдохнул феникс. И поцеловал опять.
Это было слишком хорошо, слишком невероятно. Я обвивала руками мужскую шею, прижимаясь к широкой груди, а он целовал, словно пил.
Время остановилось, сам мир, кажется, замер, и теперь мы оба потерялись в каком-то волшебном космосе. Но самое странное – в отличие от вопросов, поцелуи не смущали. Будто это было самое правильное и естественное из всего, что могло произойти.
Я много слышала о повадках мужчин… Где-то на грани сознания билась мысль, что сейчас Фиар затребует продолжения, а я, опьянённая вовсе не вином, не смогу сопротивляться его страсти.
Я знала и принимала это как неизбежность. Готова ли я сама? Скорее нет, чем да, но разве кто-то спросит? Разве опьянённому не меньше моего мужчине есть дело до таких мелочей?
Вот только Фиар… он так и не довёл до своей спальни, даже не кивнул в ту сторону. Наше безумство ограничилось исключительно поцелуями и закончилось здесь же, на террасе, в одном кресле. Вернее, это Тринадцатый оккупировал кресло, а я гнездилась у него на руках.
Губы горели. Я и не заметила, как пролетел день – в окна смотрела звёздная ночь, луна улыбалась ехидно. Я прижималась головой к плечу феникса и вдыхала щекочущий мужской аромат. Лучший аромат и… лучший мужчина? Может быть.
Я хотела сказать Фиару об этом, но пока решалась, предательски подкрался сон.
Я провалилась в небытие, а очнулась… да, в собственной постели.
Фиар повёл себя как истинный рыцарь – уложил на кровать, снял туфли и заботливо прикрыл пледом. Я проснулась в платье, и тот факт, что меня не раздевали, порадовал особенно. Не хотелось сверкать наготой даже перед Джиллой.
Принц угадал, сделал всё как нужно, и это стало поводом для самой широкой улыбки.
Впрочем, через четверть часа, когда, приведя себя в порядок, я позвала снежную помощницу, улыбка померкла и очень захотелось спросить – вот почему?
Почему нельзя обойтись без ложки дёгтя?
Неужели невозможно просто жить и радоваться жизни?
Отчего меня вновь и вновь преследуют неприятности?
Может они и незначительные, но как же от них порой тяжело!
