И всё благодаря тихой жене, посмевшей так открыто пенять человеку, с которым сам Дэн с трудом научился говорить на равных. Которая — он слышал — обещала всегда быть на стороне мужа, не зная, что он стоит в нескольких метрах за её спиной. И если всё её послушание до этого казалось полнейшим бредом, предлогом поиздеваться, проверить границы, то теперь...
Дэн резко поднялся с кровати, покинул спальню, пересек холл и остановился перед дверью в подвал. Прислушался на минуту, но внизу было тихо — и, открыв дверь, вошел внутрь. Анечку он заметил не сразу, пришлось спуститься по лестнице, а когда увидел, понял, что она крепко спит. Дэн уже собирался взвалить её на плечо и отнести в спальню, но почему-то в последний момент передумал. Посмотрел на мокрые ресницы, на застывшую на губах лёгкую, счастливую улыбку — и не стал прерывать сладкий сон, что бы ей там ни снилось.
Анечка проснулась на рассвете от боли в теле — из-за неудобной позы у неё затекло абсолютно всё. Тяжело поднявшись, она потянулась, тихонько попрыгала, сделала несколько наклонов и приседаний, чтобы окончательно отогнать сон и размять мышцы. А потом приступила к самому важному, надеясь, что в запасе есть хотя бы пара часов.
Когда Ян рассказал Анечке о претенденте в мужья, она заинтересовалась замком куда больше самого Дэна, но не стала этого показывать. Тихонько залезла в поисковик и выяснила всё, что ей было нужно об этом странном «подарке» Волкова-старшего, а потом, заглянув ещё в архив местной газеты, отыскала заметку о том происшествии. Её интуиция на подобные места и истории сработала безошибочно: все указывало на то, что убившая хозяина «братва» искала в его доме деньги, но, даже замучив его прислугу, не выяснила, где они спрятаны. А исходя из того, что долгие годы замок стоял запертым и опечатанным, сокровище всё еще находилось внутри. И Анечка не смогла противиться искушению. Ян отговаривал её от свадьбы именно с Дэном, но она заявила, что не намерена больше ждать, искать и не хочет упустить этот шанс. Ян не стал перечить.
Подвал же казался самым логичным местом, чтобы спрятать (а то и закопать) какой-нибудь ящик или сундук.
Хлама под ногами было много, и вначале этот факт Анечку даже обрадовал — это вселяло надежду, что никто её сокровище ещё не нашел. Но очень скоро, когда Анечка начала сдвигать бесконечные мешки и разбирать завалы, эта радость переросла в раздражение, затем в усталость, а под конец в отчаяние. Руки, плечи, спина — всё болело, но ничего, кроме строительного мусора и старых вещей обнаружить не удавалось. Перебрав весь хлам и заодно расчистив подвал, держась за ноющую поясницу, Анечка тяжело разогнулась — и вдруг увидела в подвальном окне, на фоне ненастного утреннего неба чьё-то бледное лицо с черными впадинами глаз. Мгновенно вспомнилась история Кочетковых, массовое жестокое убийство — и Анечка, истошно завопив, бросилась по лестнице вверх.
По пути она споткнулась, едва не упала, но тут же, не оглядываясь, продолжила бежать, всем сердцем надеясь, что Дэн не посчитал забавным её тут запереть. К счастью, дверь оказалась открытой — и, распахнув её, Анечка мгновенно влетела в сонного, но перепуганного мужа.
– Чего орёшь? – выпалил тот. Анечка была в его руках, живая и невредимая, хотя только что чуть не сбила с ног — а значит, ничего страшного не случилось.
– Там призрак! – взвизгнула Анечка, от страха готовая влезть ему на голову, словно кошка. – Лицо, совсем белое, в окне!
Дэн скорчил насмешливую гримасу, отодвинул Анечку в сторону и начал спускаться в подвал, оставив жену опасливо наблюдать сверху.
– О, ты тут прибралась! – заметил он. – Думала остаться подольше?
Анечка не отреагировала на его подколку, нервно переминаясь с ноги на ногу. Она вспомнила, что Марк намекал на нечто подобное, но он обещал сообщать, когда будет в доме!
– Погоди, кажется, я что-то заметил...– Голос Дэна стал глуше, сам он исчез из поля зрения, и Анечка боялась спуститься даже на пару ступеней, чтобы его увидеть. – Эй! Тут кто-то есть... Ты, стой! А-а!
Дэн громко заорал, Анечка заголосила следом — и внезапно снизу раздался громкий смех. Не в силах успокоиться, ржущий Дэн начал подниматься по лестнице.
– Купилась? – с трудом замолкая, выдохнул он. – Я думал, ты дверь запрешь и сбежишь.
Тяжелая рука опустилась на плечо едва не плачущей Анечки, и она не посмела её смахнуть.
– Идём, – уже спокойно приказал Дэн.
– Куда? – всхлипнув, машинально спросила Анечка.
Ладонь скользнула с плеча на талию, Дэн мягко, но уверенно направлял её к открытой двери, в которой виднелась неубранная кровать.
– Ты моя жена — и будешь спать со мной, – отрезал он. – Это не обсуждается. И не зависит больше от твоего поведения.
Анечке оставалось лишь прикусить губу, опустить голову и покорно следовать рядом с мужем, надеясь, что его рука не опустится еще ниже — тепло ладони она ощущала даже через спортивный костюм, в котором ночевала в подвале.
Но в спальне Дэн первым делом полез в её шкаф. Открыл дверцы, беззастенчиво принялся лазить в ящиках — и вскоре кинул на кровать легкий шелковый комплект из домашних шортиков и майки на тонких бретелях. Затем на кресло полетело несколько тремпелей с другой одеждой.
– Это ты будешь носить дома, – обозначил он. – А это — надевай сейчас.
Анечка зябко растерла плечи, представляя, как она будет в этом выглядеть. Проще уж написать на лбу «Возьми меня».
– Я замерзну... – пробормотала она. – Выбери что-то другое, пожалуйста.
– Замерзнешь — согрею, – хмыкнул Дэн, и от этого обещания — которое он, безусловно, выполнит, – Анечке стало не по себе.
Дэн же спокойно завалился на кровать, заложил руки за голову и уставился на застывшую в нерешительности жену.
– Давай, переодевайся, – поторопил он. – Еще слишком рано, можно доспать пару часов.
Анечка медленно сглотнула и потянула вниз язычок молнии на куртке, прекрасно понимая, что Дэн решил устроить для себя представление. Так или иначе, чтобы надеть эти жалкие кусочки ткани, ей придется снять перед ним всё.
Анечка вцепилась в край футболки до побелевших костяшек. Куртка уже лежала в шкафу, Дэн, лениво и словно бы равнодушно полуприкрыв веки, скользил по жене таким взглядом, что под ним вспыхивала кожа. Просить его отвернуться? Наивно. Не захочет, еще и гадостей наговорит, мол, смотреть не на что. Она сама повернулась спиной и принялась нехотя стягивать футболку — и в этот момент зазвонил телефон.
