Анечка вздохнула, задумчиво провела по пыльной поверхности сейфа ладонью и вдруг заметила на очистившемся металле, рядом в замком, буквы «NE». Она поспешно водрузила паркетную крышку на место, хотя в одиночку это стоило больших усилий.
– В таком случае, лучше вернуться сюда позже, – заявила она, поднимаясь на ноги и отряхивая руки, – когда появятся идеи.
Виталий вскинул на неё проницательный взгляд.
– Вы надеетесь открыть его самостоятельно? – спросил он напрямую.
– Я надеюсь, что мой муж не заявится с минуты на минуту и не застанет меня в дальних комнатах с незнакомым мужчиной, – холодно ответила Анечка. – Он очень ревнив, и к тому же рука у него тяжелая.
Виталий сочувственно качнул головой, с протяжным выдохом встал с пола — у него, судя по всему, болели суставы. Он пристально посмотрел на хмурую, напряженную Анечку, вновь сжимавшую в руке нож — и не стал спорить. Проблемы с чужими мужьями, а тем более с полицией — если тот догадается её вызвать, бывшему заключенному были не нужны. Пугать новую хозяйку замка он также не хотел: хоть Анна, скорее всего, мечтала заполучить эти деньги себе, она пока что ему содействовала.
Виталий молча спустился в холл и надел своё старое, потрепанное пальто, вновь превращаясь из дворецкого в обычного бездомного.
– Анна, один вопрос, – обернулся он уже в дверях. – Если бы вам самой удалось найти этот тайник... на что бы вы потратили деньги? Или еще не думали?
Думала, долго думала. У Анечки слишком давно была мечта, чтобы подобный вопрос её смутил. Она ответила честно — и Виталий лишь удивленно качнул головой.
– Надо же... В любом случае, благодарю за ужин. Доброй ночи.
Он отворил дверь, нырнул в ночную тьму, оставив притихшую Анечку стоять в холле. Сердце у неё болезненно сжалось, а рука неосознанно потянулась к мочке уха, коснулась маленькой сережки-гвоздика, легко провернувшейся под пальцами. Как он там? Анечка закусила губу и захлопнула дверь.
Она вернулась в кухню, убрала со стола и взглянула на электронные часы на духовке. Время близилось к полуночи, день выдался долгим, нервным, и, не смотря на послеполуденный сон, голова снова стала тяжелой. Слишком много мыслей... Анечка захватила полотенце и отправилась в душ.
Нырнула под теплые струи воды и почувствовала мгновенное облегчение, а мысли прояснились и потекли спокойнее. Что могли значить те буквы, «NЕ»? Что за «не»? Инициалы? Подсказка? Шифр — явно что-то важное для владельца, чаще — знаковая дата. Это запросто могло быть число, месяц и год — как раз восемь позиций. Но какой именно день? Свадьбы, первой встречи, рождения его или его детей? А может, дата первого пересечения экватора... как там принято у моряков... Экватор... Не само это слово, но что-то близкое крутилось в голове, словно юркая ящерка, не позволяя ухватить себя за хвост.
Анечка тяжело вздохнула. Слишком поздно, голова уже не работает. Всё, что она может сейчас — потерять остаток ночи в бесплодных попытках, подбирая цифры практически наугад и записывая любые идеи, а завтра отправиться в город и навести биографические справки — потому что в интернете этой информации нет. И, если повезет, одна из указанных в документах дат окажется ключом к сейфу...
Анечка подняла взгляд на свою руку, которой опиралась о стену душевой — и поджала пальцы, пряча с глаз долой обручальное кольцо. Её мечта так близка к исполнению. Если она получит эти деньги, Яну никогда больше не придется зарабатывать на жизнь игрой в карты и прочими сомнительными способами. Никто никогда не будет пытаться его избить или подстрелить. Он сможет жить спокойно и достойно, пусть даже без неё.
Зажмурившись, Анечка прикусила дрогнувшую губу и опустила голову, подставив шею и спину под горячую воду. Невесомые прикосновения заскользили по телу, отвлекая от пекущей боли в сердце; сладко заныла левая грудь, словно под умелыми мужскими пальцами; будто крылом бабочки задело живот, защекотало, опускаясь все ниже... Анечка распахнула глаза, внезапно осознав, что ей не кажется. Легкое волнение мгновенно сменилось паникой — и, сжав кулак, Анечка порывисто развернулась, нанося удар точно в нос лапавшего её мужчины.
Его спасла только отличная реакция. Дэн замер, поймав кулак ладонью в паре сантиметров от своего лица — и с совершенно ошарашенным видом глядя на свою тихоню-супругу.
– Это входит в базовый курс обучения хороших жен? – севшим голосом поинтересовался он.
– Денис?! – охнула Анечка, прикрыв рот рукой и осознав, что натворила. – Ты... Я не знала, что ты приедешь! Я так перепугалась...
Она отступила, заметив странный огонь в его глазах, вжалась спиной в нагретый кафель.
– У тебя хороший удар, – с некоторым уважением отметил Дэн. Взгляд его заскользил по обнаженному, влажному телу жены, и голос зазвучал ниже. – Но больше не смей.
– Денис, не надо, – пролепетала Анечка, с ужасом наблюдая за тем, как он делает шаг вперед и прямо в одежде заходит к ней под душ.
– Почему, ты не хочешь меня? – тише спросил Дэн. Смахнул с лица Анечки намокшие пряди, приподнял лицо за подбородок, медленно проводя большим пальцем по испуганно поджатым губам. Темные глаза, казалось, смотрели прямо в сердце, и врать становилось всё сложнее. Анечку забила мелкая дрожь.
– Ты ведь должен быть в больнице, – язык не слушался, во рту пересохло. Ничто не больше могло сдержать Дэна, пожелай он её сейчас. – Не выписывают же ночью...
– Ты мне не рада, я вижу. – Дэн опёрся локтем о стену за её спиной, наклоняясь совсем близко к затихшей Анечке. – Я захотел домой. К тебе.
– Ты не желал меня видеть... – начала она и задохнулась, когда его губы, едва касаясь, провели по её губам. Как тогда, на свадьбе — и сердце вновь заколотилось в груди, а на щеках вспыхнул яркий румянец.
– А теперь хочу... – свободная рука легла на спину, притянула ближе, заставляя прижаться к окончательно намокшей рубашке. – ...видеть.
Тяжелая, давящая, обволакивающая с ног до головы чужая воля, прорывавшаяся из подсознания химия толкали Анечку к мужу. Его запах, черты лица, крепкое тело и жесткий характер делали Дэна притягательным для многих женщин, где-то на уровне древних инстинктов, привычки выбирать сильнейшего. И чем дольше Анечка находилась рядом, чем больше привыкала — тем сложнее ей было противостоять.
Она всегда считала, что это только мужчины могут желать кого-то вопреки велению сердца и здравого смысла. Мужчины да слабые, падшие женщины. Но не она. Считала, что во всем виновата жалость, их схожие истории детства, то, как сильно она вжилась в роль жены... Нет. Пора было повзрослеть и признать, что это возможно — признать, но не поддаться.
– Можешь больше не врать мне, – отчего-то медля, шептал Дэн, теплыми ладонями изучая каждый изгиб её тела, не отводя взгляда от её глаз — и его голос ввинчивался под кожу тысячами горячих иголок. – Я вижу тебя насквозь, Аня.
Никаких тебе «сладких», «малышек» и прочих сюсюканий. Её имя срывалось с его губ как самое ласковое, ценное, долгожданное слово, и Анечка всё сильнее увязала в этих сетях. Что-то с Дэном сегодня было не так, но это отзывалось лишь большим волнением внутри.
