Инна, после ласкового сюсюканья на дереве не ожидавшая такого «теплого» приема, даже дернулась.
— Что, Мистер Совершенство, испугался, штаны намочил?
Она еще смеет быть нахальной. Но, как всегда, в самую точку попала, испугался за нее, бестолочь, что пострадает из-за своей глупости и моей самонадеянности. Конечно, поначалу я не пришел в восторг от появления в моей жизни такой рыжей несносной сестренки, да и сейчас не особо рад, но как бы я смотрел в глаза нашим родителям и самому себе, если бы с Инной что-то случилось? Да и привык уже с ней постоянно мелко цапаться. Порой это даже забавляло.
— Я тебя сейчас придушу.
С вытянутыми вперед руками двинулся к Инне.
Рыжая сделала шаг назад, но ноги видимо, ее тоже плохо слушались, плюхнулась попой на землю.
— Зачем тогда спасал, если душить собираешься?! — насупилась рыжая вредина.
— Не до смерти придушу! — кричал все еще бушующий во мне страх.
— Я и так безбашенная, а от нехватки кислорода вообще могу дурочкой стать.
Опять иронизирует, но мне абсолютно, вот ни капельки, не смешно.
— Я спросил, какого хера ты туда полезла?!
— Н-н-е знаю…
— Что за ответ «не знаю»?! Ты сидела-сидела, и от скуки решила, почему бы мне не залезть на ту большую липу?! Так?!
— Нет, не так! — лицо с бледными конопушками стало сумрачным.
— Поспорила, может, с кем?!
— Нет, мне было больно, — выдала вдруг она, — и я подумала, возможно, на высоте боль пройдет.
— Как больно?! Почему больно?! И каким образом дерево связано с избавлением от боли?! Что за новый метод?! Я не понимаю… Тебя кто-то обидел?!
Попал, лицо рыжей скривила непонятная страдальческая гримаса. Инна вдруг подскочила, и как тогда на стадионе, бросилась ко мне в объятья. О, нет… только этого мне не хватало. Я не хочу быть по-настоящему старшим братом. Особенно ей. Худенькие плечи начали вздрагивать, а футболка на груди стала мокрой от слез.
— Я сегодня его видела!
— Кого видела?! Черта?! Поэтому с испуга на дерево залезла?!
— Отца своего настоящего. Он сказал, что зря Наташка аборт не сделала, н-некрасивая вышла, и совсем не захотел со мной разговаривать.
Даже опешил, впал в ступор, не зная, что говорить. Рыжую, конечно, красавицей не назовешь… Но, блин, какой взрослый человек скажет такое ребенку, тем более, ребенку, в котором течет твоя собственная кровь. Кажется, ее папенька еще та сволочь.
Неловко погладил вздрагивающую кудрявую голову…
— Послушай, тебя в школе как только не называли, а ты не обращала внимания. Я сколько раз, — неловко кашлянул, — самолично травил тебя по поводу внешности и всего остального. Так чего ты сейчас расстроилась?! Из-за слов совершенно незнакомого человека, которого видела первый раз, и который не хотел твоего рождения. Ты из-за этого мудака надумала прыгнуть с дерева?!
— Нет-нет, — запротестовала она, — не собиралась я ничего подобного делать. Я маму очень люблю и не хочу ее расстраивать.
Невольно усмехнулся:
— Оригинальный способ, мама очень обрадовалась, когда узнала, что ты залезла на эту чертову липу, да и повисла там.
— Я не думала, что испугаюсь.
— Знаешь, в чем твоя проблема, Лягушонок?! Ты слишком мало думаешь, и делаешь все, что взбредет в голову. Инна, забудь об этой встрече. Послушай, любить надо тех, кто этого достоин. А твой папаша только плевка в свою сторону достоин и больше ничего.
* * *
Лягушонок.
Любить надо достойных… В глазах Мистера Совершенства я к таковым (как и мой непутевый родитель) не относилась. Меня он никогда не любил, никогда не разрешал приблизиться, только терпел как что-то надоедливое, но неизбежное, вроде шума чайника поутру или плохой погоды за окном.
Приехавшая буквально через полчаса мама сначала загребла меня в свои объятья, сдавила так, что заболели ребра, потом стала щупать, спрашивая, все ли со мной в порядке, а после утвердительного ответа, принялась покрывать торопливыми лихорадочными поцелуями мое лицо. Затем, несмотря на то, что была противницей физических наказаний, так дала по заднице рукой, что я от боли и обиды (ведь все это происходило на виду у Мистера Зазнайки) чуть не полезла обратно на липу. Выпустив пар, мама снова начала обниматься и целоваться, а у меня по щекам непрестанно текли слезы, запоздалые сожаления и страх выходили из организма.
— Инна, ну почему ты туда залезла? Зачем?! Я не понимаю?!
Горло перехватило спазмом, не хотелось еще больше расстраивать маму, рассказывая о неприятном инциденте с моим ненастоящим биологическим отцом. Зарыдала еще пуще прежнего, и теперь уже я стала покрывать торопливыми, немного подлизывающимися поцелуями мамины мокрые от слез щеки.
— У, девочки мои, совсем сырость развели, — сокрушался дядя Саша.
А мы с мамой продолжали обниматься и плакать безутешными царевнами Несмеянами.
— Инна изобрела новый способ врачевания душевных ран, — раздался ироничный голос Мистера Совершенства, — страхотерапия называется. Очень креативная девочка растет.
— Инуся, что случилось?
Стоящие комом в горле разбитые девичьи иллюзии, душили, не давая говорить. Мама, сообразив, что без свидетелей я буду более откровенной, потащила меня в дом, там долго-долго пытала. Конечно, я не выдержала, рассказала ей о придуманной мной сказке, в которую почему-то поверила, хотя не наивная девочка ведь была, о сказке, которую изгваздали нелицеприятной правдой и замуровали глыбами человеческой низости. Мама меня больше не ругала, прислонила к себе, обняла и стала укачивать, словно маленькую девочку, ласково поглаживая мои кучерявые волосы.
— Инна, твой папа… я как мотылек неразумный да прямо в огонь. Бабушка Маша меня предупреждала, но кто будет слушать маму, когда глаза застит любовь.
— Да, папа, точнее биологический отец красивый, на короля викингов похож.
Мама снова грустно улыбнулась.
— Красивый, — протянула она печально, — для меня, нудной отличницы, всегда соблюдающей правила и слушающейся родителей, он открыл совершенно новый мир. Мотоциклы, байкерские вечеринки, лихие заезды, скорость и страсть без тормозов. От чувства свободы и влюбленности кружилась голова. А как он пел у костра под гитару. Таким чуть хрипловатым, отдающим вибрацией по всему телу голосом. Все девчонки от него млели, и до сих пор, наверно, тоже. Я не исключение… Когда так дико влюблена, голова отказывается нормально работать, и совсем не обращает внимание на то, что у моего избранника нет образования. Пытаясь себя найти, Паша бросил два института и постоянно менял места работы, то он фотограф, то водитель, то бармен, предприниматель, охранник в ночном клубе. Всех мест, где он временно трудился, не перечесть. И, конечно, меня совсем не насторожило то, что мой избранник живет одним днем, и у него нет каких-либо конкретных планов на жизнь. Как хорошо, думала я тогда, человек умет радоваться каждому дню, не обращает внимание на мещанские мелочи. Меня, влюбленную дурочку, даже не настораживал тот факт, что он частенько занимал у меня деньги и потом забывал их отдать. Подумаешь, какие мелочи, ведь он так красиво поет, играет на гитаре, какие меркантильные глупости, главное, что Паша любит меня. Я чуть ли не избранницей бога себя чувствовала. Недолго, впрочем… до того момента, пока не забеременела.
