— О, ну да, — засмущался Серега, — но если вдруг еще попадете в неприятности, то звоните, — и протянул ей визитку.
Поломаю руку и заставлю сожрать эту долбаную картонку.
— Всенепременно, — кокетливо улыбнулась Рыжая, — я часто попадаю во всякие неприятные истории.
Желание настучать по роже своему другу детства многократно усилилось. Что за непонятное бешенство она во мне вызывает…
— Пойдем, — грозно рявкнул я.
Повернулся и зашагал прочь из полицейского участка. Надеюсь, Инна как послушная девочка, идет следом. Иначе я за себя не ручаюсь.
Когда мы вышли на улицу, Лягушонок вдруг кинулась мне в объятья. А я опешил, чуть ли не застонал в голос. Кипяток в теле, кипяток в мыслях, руки скрючило в желании ее сжать, вдавить в себя, задохнуться этим жаром.
— О, Мистер Самый Лучший Сводный Брат Без Галстука, ты снова меня спас, прямо как в детстве.
Она стала пламенем. Таким ярким, что даже после взрослых объятий Полины, после сексуальной разрядки стало нестерпимо удушливо и горячо.
— Хватить паясничать, — прошептал я, но почему-то не отстранился…
Силы воли не хватило, все силы уходили на то, чтобы не опуститься до уровня охранника ночного клуба. Какие у нее губы… полные, манящие, ну, чистой воды искушение. Мучимый необъяснимой жаждой, даже сглотнул. Она тоже на меня смотрела и, словно приглашая ее поцеловать, чуть приподняла подбородок и чуть приоткрыла губы. Соблазн. Грех чистой воды. Божье наказание, нет, бесовское наваждение.
— Ты пьяная? — сипло прохрипел я.
Вместо ответа она подула мне на губы:
— Еле на ногах стою.
Еле на ногах стоял я, сейчас грохнусь на колени от этого едва слышного дуновения. Но алкоголем от нее не пахло.
— Что за мода врать?
— Что за мода подозревать меня во всех смертных грехах?
Отстранилась… Снова схватил ее за руку, желая вернуть назад в свои объятья. Зеленые глаза по-хищному сузились и красноречиво уставились на мои пальцы, жестко сдавившие девичье предплечье. Дескать, что ты себе позволяешь?
— Разве нельзя было по-другому решить этот вопрос, не набрасываясь на охранника дикой кошкой, точнее, бешеной лягушкой?
— Думаешь, мне надо было позволить ему забраться в мои трусики и словить кайф?… О-о, дастиш фантастиш, я-я.
— Неужели там не было никого, кто мог за тебя вступиться?
Алые пятна на ее щеках увеличились, я заметил это даже в полумраке крыльца полицейского участка.
— Было несколько человек, но они предпочли сначала посмотреть спектакль «Опусти рыжую Стерву», а потом кино «Спасется ли жертва из лап злой ведьмы»…
Внутри снова бешенство, но теперь не на «любимую» безбашенную сестренку, мать ее так, а на мудака-охранника и зевак, которые вместо того, чтобы заступиться за девушку, стояли и глазели, а может, еще и на телефон снимали.
— Лягушонок, — сказал я мягче, и завел рыжую прядь за ушко, Инна подозрительно замерла и даже глазюки свои ведьмовские прикрыла, словно это движение доставляет ей удовольствие, того и гляди, потрется о мою ладонь мурчащей кошкой, — тебе надо научиться нормально объяснять людям свою позицию. Без вызова. Ты же всегда нарываешься, всегда дерзишь, всегда провоцируешь. Неужели ты не понимаешь своей рыжей башкой, что это чревато… И однажды можно по-серьезному нарваться. Охранник мог подбросить тебе наркотики. Что тогда бы делала?!
— Как трогательно, — «любимая» сестренка, захлопала глазами, словно пытаясь остановить набежавшие слезы, — ты переживаешь за меня. Удивительно, как мне удалось выжить, пока ты по своим Европам мотался.
— Вот мне тоже это удивительно.
А потом непонятно зачем спросил:
— Ты скучала по мне?
Женский взгляд поменялся, вместо зеленых колючек там теперь чудились искры, яркое-яркое пламя.
— Безумно, — с пылом ответила она, — каждый день думала, как ты там, каждый день хотела тебя увидеть, услышать. Каждый день хотела сказать, что ты самый занудный мужчина из всех зануд.
— Ты опять паясничаешь… — будто бы разочаровался я. — Ладно, поехали домой.
Глава 11
Полина — ярая любительница всего прекрасного, и в Москве потащила меня любоваться выставкой, на этот раз каких-то московских фотографов. Я отнесся скептически, появление цифровой техники и различных программ для корректировки фотографий сильно обесценили это искусство. Сейчас каждый сам себе фотограф и сам себе режиссер. Но если Полине хочется куда-то сходить, почему бы не доставить любимой девушке радость. Да и мне самому не мешает развеяться, последнее время сам не свой хожу. Во мне скопилось слишком много неправильных, не таких, как планировалось и мечталось, чувств и реакций. Временами безумно хотелось самому себе дать под дых, вышибить эту маету в душе, а еще по голове треснуть, может, тогда все станет на свои места.
На удивление выставка мне понравилась. Было очень много интересных, даже завораживающих работ. Чтобы поймать некоторые кадры, фотографам, видимо, приходилось дневать и ночевать где-нибудь на лоне природы. Вот попробуй сфотографируй брачные игры пантер или других хищников. Это чертовски опасно, вдруг пантеры решат объединиться и поиграть с тобой, но не в любовь, а в трапезу.
Некоторые фотографы, пытаясь добыть заветный кадр, поднимались на тысячи километров в горы, другие ловили северное сияние, стерегли самые красивые закаты и рассветы. Просто потрясающе, и словно удивление внутри, как же прекрасна и разнообразна наша планета Земля, сколько на ней поражающих воображение мест, как много разных тварей обитает. Странно, в суете будней это забываешь, не замечаешь, а застывшие кадры помогают рассмотреть все без спешки, восхититься, насытить глаза красотой.
Работы фотографов были разделены по залам, самый большой — природа, потом эстетика современных городов, последний зал — люди. Здесь тоже было много удивительных работ: и танцующие балерины, повисшие в воздухе в изящном па, и стеклодувы, создающие очередной шедевр, сосредоточенные лица врачей во время операции, множество других взрослых и детских лиц. А работы, посвященные чуду материнства, способны были вызвать умиление у любого циника и скептика.
Авторам так удачно удавалось поймать разные моменты жизни людей, их эмоции, что некоторые фотографии казались не статичными, а живыми. Казалось, вот сейчас балерина вылетит из рамки и прямо тебе в руки. Потанцуй со мной, парень.
А потом, несмотря на крышу над головой, меня снова настиг солнечный удар. Гадкая Рыжая постоянно меня бьет. Во множестве разнообразных лиц я вдруг заметил ее — жар-птицу, внесшую полный раздрай в мои мысли и чувства. Самая эротичная картина из когда-либо мной увиденных, хотя девушка была полностью одета, но солнечные лучи высветлили ее длинное белое платье, обнажая очертания красивого девичьего тела. Солнечный удар в грудь, живот, прямо в пах. Застыл, не в силах оторвать взгляд от фотографии, да что там, забыл даже, как дышать. Идеально стройные ноги, округлые бедра, тонкая талия, очертания идеальной для моих ладоней груди, лукавая улыбка на полных губах и веселые бесенята в зеленых глазах.
