Сердце в преддверии сегодняшнего семейного ужина радостно бабахало в груди, а губы, кажется, до сих пор пылали от его поцелуев. В голове вот уже третий день давала концерты сама Мирей Матье. Желая доказать Сэру Умнику, что моя голова чего-то да стоит, я записалась на курсы французского. Знание иностранных языков полезно при выбранной мной профессии. А потом неожиданно увлеклась французским языком, Францией, и в особенности французскими песнями. О любви так и надо петь, чуть растягивая и чувственно выделяя звук «р»… Потому что любовь рычит, беснуется в душе разгоряченным зверем, взрывается вулканом, бушует настоящим ураганом, а потом, мгновенно успокоившись, мурлычет ласковой кошкой.
У меня на глазах радужные очки, в животе целый ворох воздушных шариков, в ушах чувственно рычащее «р», и мне кажется, что я не по тротуару иду, как все другие люди, а, словно бабочка, порхаю с цветка на цветок.
Non! Rien de rien...
Non! Je ne regrette rien ...
Car ma vie, car mes joies
Aujourd'hui, ça commence avec toi![1]
— ревела внутри моя персональная маленькая Мирей Матье…
Причем Мистер Совершенство не только смотрел, со стоном, глухим утробным рыком, с тем самым урчащим «р-р-р» ответно впивался мне в губы, и трогал прямо там… От воспоминаний меня каждый раз шарахает молнией, а изнутри во все стороны лезут маленькие горячие пружинки. И они тоже подбрасывают вверх… Нет, я не по тротуару, прямо по облакам шагаю.
Увидимся, увидимся, сегодня у нас семейный ужин, и мы, конечно, с ним увидимся. Возможно, даже будет момент остаться наедине. Губы то и дело растягиваются в блаженной улыбке. Боже, какая я счастливая, Мистер Совершенство любит меня, Сэр Зазнайка хочет меня… Меня — нескладного Лягушонка, над которым всегда потешался. О своей любви вообще молчу… Ее так много, что я боюсь в ней потеряться, задохнуться, улететь, сгореть в огне страсти.
Открыла дверь нашей квартиры.
— Мамуль, я пришла, — закричала с порога, сбрасывая со ступней туфли.
— Давай переодевайся и присоединяйся, — послышался с кухни материнский голос.
Мама вся в приготовлениях к сегодняшнему семейному ужину. Дядя Саша, судя по всему, еще не пришел с работы, сестренка наверняка сидит в телефоне, после школы ей разрешалось немного побездельничать.
Полетела к себе в комнату, сняла брюки и блузку, которые надевала в университет, надела домашние шорты да любимую серую футболку с широкой горловиной, оставляющей открытым одно точеное плечико. Подмигнула своему отражению в зеркале. Наконец-то я полюбила рыжих.
Но прежде чем отправиться на кухню помогать маме, ненадолго заглянула в комнату сестры. Как я и предполагала, младшенькая сидела в телефоне.
— Уль, привет!
— О привет, систер! — произнесла мелкая, не отрывая взгляда от экрана мобильного телефона.
Подошла ближе и присела на сестренкину кровать. Моих передвижений она даже не заметила, конечно, ведь у меня на лбу не показываются тик-токовские ролики, там только любовная эйфория светится.
— Ты чего маме не помогаешь?!
— Я еще маленькая.
— Ты не маленькая, а хитрая ленивая задница, — легонько стукнула младшую сестрицу подушкой.
После удара Ульяна наконец-то удостоила меня взглядом.
— Вся в тебя! — и состроила забавную рожицу.
Наглая мелкая пигалица.
— Эй, я уже исправилась!
— У меня еще есть время, к твоему возрасту я, возможно, тоже исправлюсь.
Засмеялась, моя школа, определенно у нас с Ульяной были некоторые общие черты, во всяком случае, за словом мы в карман не лезем.
Еще раз стукнула младшенькую подушкой.
— Ладно, пойду поддерживать имидж исправившейся послушной дочки, заодно на тебя нажалуюсь, что ты сидишь в тик-токе, а не стремишься превзойти старшую сестру в скорости исправления.
— Только попробуй, — в меня полетела подушка, отправленная меткой сестринской рукой.
Когда я зашла на кухню, мама как раз доставала из духовки нашу всеми любимую шоколадную ватрушку. Эта такая вкуснотень, особенно когда в холодильнике постоит, лучше всяких покупных десертов. Дима ее обожает, раньше мог за один присест половину сожрать. Впрочем, не только он, я от него не отставала, всегда питала слабость к шоколадному тесту в сочетании с запеченным в духовке творогом и сливками. Помнится, когда мы еще жили одной семьей, частенько воевали с ним за последний кусочек.
«— Ты девочка и должна блюсти фигуру.
— А зачем ты тогда все время называешь меня тощей?!
— Потому что ты и правда тощая, но вкусовые пристрастия формируются в раннем возрасте, поэтому тебе лучше не привыкать к сладкому и мучному. Кроме того, я первым добрался до холодильника».
Невольно улыбнулась этим воспоминаниям. Мистер Совершенство всегда был наглым сукиным сыном.
— Мамуль, ты чудо, пахнет просто божественно. Прямо слюнки потекли.
Руки сами по себе потянулись к противню. Мама легонько ударила по пальцам кухонным полотенцем.
— Не смей отщипывать кусочек, пусть будет красиво!
— Пусть!
В необъяснимом эмоциональном порыве обняла маму за талию, и, целуя, принялась шаловливо тыкаться носом в ее шею, вдыхая полной грудью перемешанный с вкусными ароматами кухни запах самой родной для меня женщины.
— Красиво, мамочка, сегодня все очень красиво!
— С чего это мы такие ласковые и веселые?!
— Ну-у, — загадочно протянула я, — есть сразу несколько причин.
— Ого, а вот с этого момента подробней, что за причины?! Очень интересно знать.
— Ну, во-первых, руководитель похвалил мой диплом. Сказал, что моя работа будет одной из самых лучших на курсе.
— Вот можешь, когда хочешь. Слава богу, в последнее время ты стала намного лучше учиться. А я уж было подумала, особенно после того, когда тебя чуть не отчислили с первого курса, что из моей дочери не получится ничего путного. Рада была ошибиться.
Да, я стала намного лучше учиться. С тех самых пор, как из Европы вернулся Мистер Великолепый. Ведь Диме нравятся умные начитанные девушки.
— Про фотографию с кошкой я тебе уже рассказывала, а еще, мамуль, кажется, я влюбилась, — разоткровенничалась бурлящая внутри меня буква «эр».
— Влюбилась?! — вопросительно вскинула брови мама, наконец оторвавшись от украшения шоколадной ватрушки. — Надеюсь, он хороший мальчик?
— О-о-о, самый лучший, — продолжали выдавать самое сокровенное губы.
Только уже не совсем мальчик, постепенно к тридцатнику приближается. Деловой успешный мэн, фу-ты ну-ты пальцы гнуты.
— Надеюсь, на этот раз у тебя действительно серьезно, а не очередной двухмесячный ухажер.
