— Это Л-леший, его работа со мной и к-кошкой выиграла в одном довольно престижном к-конкурсе. Я просто радовалась, — снова заикалась и ревела я.
— Но мой идиотизм не в том, что поверил. Сейчас я понимаю — мой идиотизм куда шире. Даже если бы слова Ника оказались правдивыми, это ведь не означало, что ты распутная, не смогла бы по-настоящему полюбить. Но мой мозг, наглухо зашоренный, плановыми картинами идеальной жизни, да допускал возможности чувств к подобной легкомысленной девушке. Поэтому я сделал предложение Полине.
Значит, когда я шагала по облакам с ворохом шариков внутри, у него в душе были черные грозовые тучи.
— Мне было так больно на том семейном ужине, — жалобно всхлипнула и зашмыгала носом. — Словно я упала с высокого дерева и вся переломалась.
Мистер Совершенство невесело засмеялся.
— Ты не представляешь, в каком аду находился я, особенно когда увидел тебя голой в квартире Лешего. Да-да, я откликнулся на твой призыв, не мог по-другому, примчался спасать своего Лягушонка… И обжег глаза, ослеп.
Снова пауки ползали по моей коже. Господи, теперь понятно, почему он даже смотреть в мою сторону перестал.
— Мне было так больно, я подумала, алкоголь поможет забыться, а Леший решил приколоться. Боже… — из горла вырвался глухой стон. — Как ты, должно быть, меня презирал и ненавидел.
Дима горько рассмеялся, опять вытер мои слезы своими приятно колющимися пальцами, и легонько, едва касаясь, чмокнул в губы.
— Нет, Лягушонок, хотел, но ничего не получалось, горел тобой, жутко ревновал, и ужасно скучал. Постоянно ругал себя за свою слабость, но каждый раз, когда ты находилась в зоне моего присутствия, во мне просыпался целый ураган эмоций. В общем, меня плющило и колбасило.
Невольно застонала:
— Димочка, на самом деле, я совсем не такая плохая, как тебе виделось. Просто твое невнимание, оно вынуждало меня бунтовать, совершать дурацкие поступки. Я не знала, как привлечь твое внимание, и только выставляла себе еще в более худшем свете. Но я исправлюсь, Мистер Совершенство, честное слово, стану идеальной, буду такой, как ты хочешь: скромной, послушной, прилежной, хорошей, стану прилично одеваться.
Он улыбался, на этот раз без грусти, а в синих глазах скакали черти.
— Конечно, а иначе получишь ремнем по попе.
— А ты кулаком по своему смазливому личику, — тут же взвилась я на дыбы.
Нет, смирения во мне ну ни капельки.
Дима уже не просто смеялся, ржал как конь.
— Тоже мне, идеальная. Ты как трёхлетний ребенок, которому говорят, не ходи туда, а он бегом, куда не велено. Ты самое непредсказуемое, невыносимое и неуправляемое существо. А еще языкастое, словно змея. Но я совершенно не хочу, чтобы ты становилась идеальной, с тобой все ярко и незабываемо, с тобой я живу, а не стремлюсь к идеальной жизни. И видит Бог, я больше не могу держаться от тебя подальше. Хочу снова проглотить, присвоить себе солнце. Я мерзавец, Инна, ужасный мерзавец, из-за своей идиотской гордыни, своих идеалистичных установок так запутал ситуацию. Я очень виноват, перед тобой, перед Полиной, перед всеми. Только ужасный подлец может бросить девушку за 4 дня до свадьбы. Но ведь лучше так, чем жениться на прекрасной Снегурочке, любя другую, сходя с ума по маленькому рыжему Лягушонку.
— Ты мой несовершенный Мистер Совершенство, — всхлипнула я, — а еще Синьор Иодиот, но я тебя ужасно люблю. Всю свою жизнь любила, с девяти лет наверное, поэтому постоянно к тебе цеплялась.
Потянулась к нему, потерлась носом о мужскую пахнущую морем шею. Дима притянул мене ближе, сжал, потом стал гладить волосы, щеки, плечи и покрывать мое лицо торопливыми радостными поцелуями.
— Обожаю твой костер на голове. Всю тебя обожаю, вредную, яркую и живую. Теперь ты мое солнце, моя царевна-лягушка.
Все ликует внутри меня, все бушует. Я люблю и любима. Счастье. Вот оно какое — вкусное, яркое, сочное, протыкающее тысячью малюсеньких иголочек радости.
* * *
— Папа, он мне изменяет?!
— Полина, пожалуйста, давай поговорим без лишних нервов.
— Я совершенно спокойна.
Однако слова, чтобы поверить в их правдивость, были произнесены слишком громко. Виктор Анатольевич озабоченно свел брови, а ведь он думал, что дочка уже излечилась, переросла свои психозы. Учеба в чопорной Англии повлияла на нее благотворно. Но этот скот, своим предательство, одним махом, уничтожил все их многолетние старания.
— Доченька, помнишь, наставление Татьяны Марковны: «Главное — нельзя зацикливаться на плохих эмоциях и недостойных людях».
Татьяна Марковна – известный психолог, которая когда-то помогла дочери взять по контроль свои эмоции.
Бегающая взад-вперед по комнате блондинка вдруг остановилась, тонкие аристократичные пальчики хищно скрючились.
— Да, папа! — девичье лицо лишая красоты перекосила злая гримаса, — Ответь мне, наконец, на вопрос, Дима спит с этой рыжей лахудрой?!
Виктор Анатольевич отвел глаза… В принципе, озвучивать данный факт уже не было смысла, все понятно без слов.
— Поля, надеюсь, ты принимаешь успокоительное.
— Папа! — заверещал прекрасная Снегурочка, — он мне изменяет?!
— Увы… — в отличие от дочки, Виктор Анатольевич говорил тихо.
Но блондинка услышала, бесновато зарычала, следом раздался грохот, это Полина уронила с полки антикварные часы, потом послышался звон стекла, на пол полетела ее фотография в красивой рамке под старину, о стену ударились фигурные свечи.
Она будет потом жалеть, отстранено подумал Виктор Анатольевич. Эти свечи они привезли из старинного монастыря в Европе, ручная уникальная работа.
— Поленька, тебе обязательно нужно принять успокоительное.
— Папа, какие могут быть таблетки, — снова возмущалась сейчас похожая на злую ведьму блондинка, — когда в опасности моя идеальная свадьба, и вообще мое будущее!
— Дочка, прошу тебя, нельзя забывать о своем здоровье. Поверь, эта сволочь пожалеет о своем поступке, я завтра же подпишу приказ об его увольнении, причем по статье. Ни одна уважающая компания не возьмет его больше работать.
Руки блондинки припадочно затряслись.
— Доченька, давай будем благоразумными. Скоро приедет Татьяна Марковна, побеседует с тобой, поможет справиться с ситуацией.
Блондинка всё-таки решилась послушаться родительского совета… Переступая разбитое стекло рамки, прошла на кухню. Обеспокоенный отец последовал за ней. Дрожащими пальцами Полина открыла пузырек с таблетками, проглотила одну, стакан и графин с водой, ударяясь друг о друга, жалобно звякнули, запила таблетку водой.
— Да на кой черт мне его увольнение, пап? Нет, ты не будешь пока вмешиваться. Мы сделаем вид, что не догадываемся о Диминой связи со сводной шлюхой. Я знаю, на какие кнопки следует надавить. Он не сможет отказаться от нашей свадьбы. А уж потом вмешаешься ты и доходчиво ему расскажешь, что его ждет в случае неблагоразумного поведения. Дима человек честолюбивый, не пустит из-за дешевой девки свою карьеру под откос. У него просто временно помутнение рассудка. Ковалев не станет связывать свою жизнь с этой рыжей хамкой, они совсем не подходят друг другу. В ее обществе нормальному человеку даже полчаса провести сложно. Постоянные подколы, дерзит, как девочка малолетняя. Сколько раз хотелось надавать ей по губам.
