– Достанется… – потрясенно шептал я. Даже и минуты не прошло, но тест явно показывал вторую полоску… – Я тебя обрюхатил…
– Мамочки, что теперь будет?! – растеряла всю браваду рыжая… Глазюки огромные – растерянные. – Неужели я, правда, того?!
– Правда, того, – и тест и мой голос были категоричны, – Причем с самого рождения того.
– Но как же так! – продолжала пугаться Инна, – Я еще не готова стать матерью.
– Вот так, прямым попаданием, прямо в яблочко.
Забегала в панике солнечным зайчиком по комнате.
– Я даже работать еще не начала, если не считать съемок. Я еще сама очень дурная. На всю голову рыжая.
– Хорошо, что ты это осознаешь.
Инна тут же показала язык и еще по плечу стукнула. А у меня от ее плохих манер умиление внутри. Радость, радость, крокодил снова солнце раздобыл.
– У тебя есть почти девять месяцев, чтобы подготовится, свыкнуться с этой мыслью и поумнеть.
– А вдруг у ребенка будет рыжие волосы, – еще больше испугалась Инна, даже за голову схватилась. – Вдруг над ним будут издеваться! – Из зеленых глаз брызнули слезы. – Я не хочу, чтобы над моим ребенком издевались.
– Ничего, трудности закаляют характер.
– Значит, ты не издевался надо мной в детстве, а закаляла мной характер.
– Конечно, но это сейчас не главное.
– А что главное?! Защитить нашего ребенка?!
– Он еще не родился… Главное вот это.
Вдруг бухнулся на одно колено, и протянул ей маленькую коробочку, на всякий случай я подготовился ко всем вариантам развития событий. На темно-зеленом бархате лежало колечко с довольно большим красиво ограненным изумрудом.
– Солнце мое распрекрасное, вредное и веселое, выходи за меня замуж.
– Если ты из-за ребенка, то не стоит, – надула губу Лягушонок, и еще подбородок вверх задрала.
Вот же царевна-лягушка, как некоторые любят вредничать, мухами не корми. С колена поднялся и угрожающе направился к притихшей рыжей.
– А если я из-за всего?! Из-за того, что люблю, горю от каждого твоего прикосновения, хочу быть счастливым, эгоистично присвоить себе солнце, хочу детей с рыжими волосами.
Огромные зеленые блюдца ее глаз стали еще больше. А я нежно убирал пряди непослушных рыжих макаронин ей за уши.
– Что тогда, Лягушонок?
– Тогда, пожалуй, я согласна, – девичий голос слезливо задрожал. – Только, Дим, держи меня.
– За что держать?
– За что придется.
– На ум приходят только пошлости.
– За это тоже можешь подержаться, – милостиво разрешила Рыжая, и я сразу же воспользовался, положил ладони ей на задницу.
– А зачем держать-то? Хочешь дать деру… Предупреждаю, не получится, у тебя в животе моя икринка, мы теперь навечно связаны.
– Шарики любви внутри меня стали стремительно надуваться, сейчас я к потолку взлечу.
Улыбнулся, заграбастал ее, такую стройную, красивую, поближе в свои объятья, а внутри тоже надувались, ширились солнечные шарики. Когда она так близко, действительно возникало ощущение полета. Как хорошо, что в моей жизни появилась Инна, такая, забавная, ершистая, страстная. Живая во всех своих представления.
Ласково зашептал на ухо:
– Ничего, у меня тоже внутри целых ворох шариков. Давай вдвоем гулять по облакам.
Стал неистово нападать на ее сладкие губы, руки снова скользнули вниз, сдавливая потрясную задницу, притягивая женские бедра бедра поближе к себе. На что вчерашняя девственница ответила совершено нескромным засосным поцелуем. Воздух в наших шариках начал стремительно нагреваться.
– Эй, ты куда меня тащишь?! Это не облака, а кровать.
– Открою тебе маленький секрет, – сексуально шептал я в божественно красивые губы, – на самом деле кровать – это портал на седьмое небо.
Ее ответный смех, потонул в моих целующихся губах.
Счастье. Вот оно какое – вкусное, яркое, сочное, протыкающее тысячью малюсеньких иголочек радости.
Конец
