– Подождите!
Он обернулся.
– Агния? – тон слегка удивленный, но потом лицо чуть посветлело, а по губам скользнула улыбка, – Ты умница.
Я замерла столбом от неожиданности, а он вдруг приобнял меня одной рукой, мягко и всего на мгновение прижав к себе. Забыла все, что хотела спросить!
– У тебя получилось, – шепнул у виска, – Дух сделал свое дело. А теперь нужно завершить им начатое.
Отстранился, освобождая меня от этих спонтанных объятий, скользнул ладонью по плечу.
– Отлично… – отмерла, наконец, – Я как раз хотела спросить, удалось ли.
– Удалось, – кивнул. – А еще, мне хотелось бы кое-что тебе показать. Но, думаю, стоит перенести на завтра. Время близится к полуночи, ты наверняка устала.
– Нет-нет! – слишком быстро выпалила я, – Столько впечатлений… До утра не усну.
Он задержал на моем лице взгляд и через короткую паузу проговорил:
– Хорошо. Тогда подожди немного. Можешь подняться в мой кабинет. Там открыто.
Молчаливо кивнув, повернулась уходить. Лицо отчего-то пылало жаром, а сама пребывала в каком-то странном состоянии… прострации. Что бы это могло значить?
Сады затонувших островов
– Что с ними стало? Это вы сделали? – Атли изумленно обходила застывшие изваяния ведьм, осторожно касаясь то лица, то ладоней живых статуй. – Немыслимо! Они словно каменные…
Крейн в отличие от нее выглядел куда более сдержанным. Сложив руки на груди, кривил рот, разглядывая наших врагов издалека. Я выбрал именно этих двух не просто так. Герда – лучшая в целительстве, если она не сможет вывести ведьм из состояния близкого к коме, то этого не сделает никто. Дух постарался на славу. Не знаю, что ему сказала Агния, но оторвался он на полную катушку. Спасибо, выбрал замораживающие чары, а не огненные. Тогда приводить в чувства было бы некого. Только сгрести кучки пепла и сказать, что так и было.
– Нет, это магия замка, – нехотя проговорил я, считая пострадавших.
Двенадцать. Если считать Флору Ригз, отправленную в досудебные казематы – тринадцать ведьм нам могут пришить в обвинение о причинении тяжких телесных.
Мастер по магическому праву же мог вывести нас из любой судебной ямы, вздумай Ковэн подать жалобу королю. Вряд ли это случится, тут мы скорее обороняющаяся сторона, но если не изменяет память, у них тоже неплохие правовики имелись. Именно они выторговали Черному Шабашу независимость и письменное разрешение короля на и их обособленное проживание в горах. Главным условием было то, что ведьмы ни при каких обстоятельствах не нарушат отведенные им границы. Что они, собственно, сейчас сделали. Так что, в любом случае закон на нашей стороне, но преодостерчься никогда не помешает.
– Это тот самый Дух, что охраняет Источник Силы? – любопытная Атли все не унималась.
– Да. Это древняя магия, оставшаяся еще с тех времен, когда Сапфировые острова процветали. Задолго до их исчезновения. Потому, нынешняя медицина тут не поможет.
– Ясно… Значит, придется доставать травки-настойки и вспоминать молодость, да, Алан?
– Именно. Я знаю, что лучше тебя с этим никто не справится. И до того, как мы доложим королю о случившемся, эти ведьмы должны быть в здравии. Хотя бы в относительном.
– Тут скорее, чертов Шабаш доложит, – впервые заговорил Крейн, – Ты не думал, что они послали этих людей с определенной целью? Не такие они глупые, дабы наивно полагать о нашей беспомощности.
– А по этой причине я и попросил тебя помочь. Нам нужно избежать проблем любой ценой.
Он молчаливо кивнул, нахмурившись еще сильнее, отчего стал походить на старого тощего ворона.
– Ясненько! – хлопнула в ладоши Герда, – Давайте, мальчики, помогите мне все эти изваяния переместить в больничное крыло.
Странно, но я не встретил в Круглом зале Германа. Куда же подевался ректор? Он не стоял на защите, не вышел к нам, когда все закончилось. Надо бы наведаться к нему. Но тогда все это займет слишком много времени и я не смогу сделать все, что запланировал.
– А где ректор? – решил для начала поинтересоваться у остальных.
Атли с Крейном многозначительно переглянулись. Что-то явно тут не ладно.
– Он у себя, – тихо проговорила Герда.
– Да неладно с ним что-то, – вставил мастер магического права, – Едва заварушка началась, закрылся в кабинете и носа не показывает.
Интересно… Герман ни разу не проявил себя трусом. Это одна из причин, по которой я назначил его ректором.
– Понятно. Постарайтесь справиться здесь вдвоем, а я навещу его.
И, не дождавшись ответа, переместился к дверям ректорского кабинета. Это были большие апартаменты, состоящие из четырех комнат. Лишь одна являлась рабочей, где восседал сам Герман, и проходили совещания. Остальные полагались в его личное пользование, потому заявиться прямиком вовнутрь было бы верхом неприличия.
Постояв немного в раздумьях, все же постучал. Надо разузнать обо всем здесь и сейчас.
С той стороны не издалось ни звука. Я постучал снова. Потом еще и еще, пока наконец не щелкнул ключ в замке. Дверь отварилась, но за ней никого не было. Войдя в комнату, я прикрыл ее и осмотрелся.
Непривычный полумрак – горело лишь три свечи в канделябре на столе. Ректорское кресло пустовало.
– Думается мне, ты пришел меня уволить. Да, Алан?
Повернулся на голос.
В темноте угла стояло кресло, а в нем, судя по сгущению теней, сидел сам Герман. Занятно…
– Отчего же. Для начала узнать, почему ты прятался здесь, когда остальные защищали замок?
– Ты не поймешь.
– Попробуй объяснить.
Он с тяжелым вздохом поднялся и вышел на скудный свет. Мне стоило больших усилий, дабы не отшатнуться! Все лицо его было покрыто страшными струпьями, нос увеличился раза в два, а глаза опухли и покраснели. Вообще, казалось, что сам он весь целиком значительно увеличился в размерах.
Задержав небольшую паузу, дабы взять себя в руки и не выдать отвращение голосом, спокойно проговорил:
– Так понимаю, ведьмино проклятье?
Он кивнул, тихонько продвигаясь к трельяжу с выпивкой.
– И еще какое… Чертовы порождения Дьявола однажды наслали общий сглаз. И теперь, едва поблизости окажутся более трех ведьм Ковена, проклятье начинает лезть из меня, выворачивая в крендель.
– Почему не сказал?
– Где была вероятность, что в Академию попадет хотя бы одна из них?
– Тем не менее, больше года рядом с тобой было две. Флора Ригз и ее внучка – девушка с последнего курса.
Он горько усмехнулся, достал с полки бутылку коньяка и плеснул в бокал.
