— Попусту? Правда? Давай же спросим любого в этом доме, какого они обо мне мнения? Только чтобы честно!
— Никто вякнуть не посмеет, — жестко высекаю я.
— Вот именно! Не посмеют, но подумают.
— Что они подумают?
— Что я любовница. Хуже. Содержанка!
— Мне на тебе жениться? — передергиваю, безусловно.
— Нет, конечно! На брак я не настроена, — выпаливает со всем презрением.
Со мной не настроена. Вижу же, как на Саульских смотрит. Мать ее… Всю душу вытрясла. И продолжает.
— Тогда какого хрена ты хочешь? Прямо скажи.
— В том то и дело, что я от тебя ничего не хочу! Вообще, ничего.
Окончательно выводит меня из себя. Понимаю, что по-хорошему у нас снова не получится.
— Не пойдешь на учебу, запрещу из дома выходить. Даже во двор.
— Ты…
— Я сказал, — выкатываю на максимум. — А чтобы тебе легче дышалось, грант через фирму оформлю. Все официально. Имею право спонсировать стипендиатов.
— И часто так делаешь? — уточняет с издевкой.
— Будешь первой. Что, и так хреново? Еще десять возьму! Так тебя устроит? Я спрашиваю! Отвечай!
Ее рот открывается, но никаких звуков не выдает. Очевидно, думает, соображает, мозгодробилка, как посильнее ударить.
— Ты не оставляешь мне выбора. В очередной раз! Вот, что я думаю о твоей долбаной щедрости!
— Поступаю так лишь потому, что ты никак не желаешь брать на себя ответственность. Сама отказываешься делать этот чертов выбор. Ждешь, когда я тебя заставлю. Чтобы было потом, как оправдываться и на кого злиться.
— Неправда!
— Правда, Тата.
— Я тебя реально моментами ненавижу. Вот что правда.
— Сделаю вид, что и в это верю.
— Сделаешь вид? — переспрашивает с яростной дрожью.
— Да, — оттягиваю ящик комода, но боксеры натянуть не успеваю.
Стародубцева своим возмущенным фальцетом вновь все внимание на себя обращает:
— Откуда такая самоуверенность? Считаешь, все у нас нормально? Правильно?
Хватаю ее за плечи и рывком к себе подтягиваю.
— Считаю, кого ненавидят, так не целуют. Не отдаются с такой охотой…
— Замолчи!
— Не текут так бурно.
— Мерзавец!
— Не кончают так ярко.
— Андрей!
Барби таким стыдом и негодованием горит, что мне, несмотря на каменный стояк, смешно становится.
— Что ты смеешься? Весело тебе? Сволочь!
— Да, — забрасываю ее на кровать.
И следом взбираясь, сминаю вверх подол трикотажного платья.
— Что ты… Прекрати… Мы опоздаем…
— Не опоздаем, — накрываю ее рот своим.
Трепыхается, как обычно, пару минут. Потом сдается. Сама обнимает.
Сама, мать вашу, меня обнимает…
19
Барби
Линия моей, казалось бы, такой обыкновенной и предсказуемой судьбы, делает очередной виток. Стыдно признавать, но чувствую я себя как никогда прежде счастливой. И дело не только в старте обучения. Помимо университета, в моем окружении появляются люди, с которыми мне приятно проводить время.
После занятий езжу к Юле в гимназию. Она такая яркая и жизнерадостная, своим задором меня подпитывает. Я в этом очень нуждаюсь. Потому и пользуюсь.
— Вы с Ромой такие счастливые, — произношу с улыбкой.
Делаю глоток кофе и тянусь за шоколадной конфетой. Саульская же в своей стихии, спешно отхлебывает из своей чашки и мечется с папками по кабинету. Не умеет она долго сидеть на месте. Все на ходу решает.
— Да, — смешно гримасничая, часто кивает. Глаза у нее темные, но в такие моменты они буквально светятся. — А вы с Андреем разве нет? Есть проблемы?
— Кхм… Честно сказать, есть. Андрей… У него сложный характер. Он… — тщательно подбирая слова, чтобы не сказать лишенного. — Он слишком давит. Хочет, чтобы все было только по его.
— О, моя дорогая, видела бы ты нас с Саульским сразу после свадьбы! Рейнер — резковатый парень. Но, поверь мне, с этим можно справляться. Чем пластичнее будешь ты, тем мягче станет он.
Растерянно кошусь на болтающую без умолку Юлю. Не думала, что разговор перетечет на нас с Андреем.
— Да, наверное. Только так получается, что с Андреем во мне какие-то черти пробуждаются. И… Сама осознаю: ко всему, что он делает, отношусь предвзято.
— Вот возьми и просто расслабься. Отпусти себя, — подсказывает Юля, откладывая папки и тотчас бросаясь поливать цветы. Двадцать пять дел одновременно — это о Саульской. — И унывать не вздумай! У вас все только начинается.
Унывать, действительно, нельзя. Слишком много планов и связанных с их реализацией дел. Страдать ерундой мне, совершенно точно, некогда. Воспроизвожу в уме список, который составила на сегодня. Вот только вместо набега на книжный магазин, возни с цветами и подготовки к семинару, перед мысленным взором Андрея вижу.
Стремительное скопление эмоций горячей вспышкой грудь опаляет. Плечи заметной судорогой простреливает. А спину осыпает мурашками.
Я не просто жду вечера, чтобы с ним увидеться. Каждую минуту это предвкушаю.
Мать твою…
Боже, как я выражаюсь!
Что за чертовщина?
— Так что, вот так… — когда я выныриваю из своих мыслей, Юля продолжает говорить, но при этом уже что-то в блокнот пишет. — Не все могут слету под ситуацию подстроиться.
— Угу. Наверное.
Вскидывая взгляд, Саульская улыбается.
— Чтобы я сейчас ни сказала, что-то, самое важное, поймешь только потом, — щелкает авторучкой и задумчиво стучит ею по исписанному листу. — В субботу к нам заедете, м?
— Спрошу Андрея.
— Спроси. Будем ждать.
Попрощавшись, чтобы очистить мысли, направляюсь в книжный магазин пешком. Послеполуденное солнце пригревает, будто летом. Но явно не от него мозг мой плавится.
В «Галактике», нарушая составленный план, двигаюсь в раздел художественной литературы. Словно во сне действую. Прихожу в себя, когда опускаю в корзину третий любовный роман со страстной полуголой парочкой на обложке. Над такими, обычно, вгоняя меня в краску, посмеивается Андрей.
Снова этот Рейнер…
Зашла за учебниками, называется.
Ругаю себя, но книги обратно на полки не возвращаю. Прикрывая глаза, шумно выдыхаю и перехожу, наконец, в раздел учебно-методической литературы. Не задерживаюсь. Быстро нахожу рекомендованных преподавателями авторов и почти стремительным шагом двигаюсь к кассе. Оплачиваю все, что набрала, картой Андрея. Мимоходом все еще поражаюсь суммам, которые приходится выкладывать за, казалось бы, элементарные вещи. Как ни стараюсь разумно расходовать выделенные средства, долг перед Рейнером растет в геометрической прогрессии.
