— Да ты что?! Мне, наоборот, дополнительные смены нужны. Чтобы было на что жить, приходится много работать, — сама удивляюсь тому, что голос выдает какие-то осуждающие и даже сардонические нотки.
Хорошо, что у Белова все есть, и о заработке думать ему не приходится. В этом нет ничего плохого. Просто… Кажется, я становлюсь нервной. Того и гляди незаслуженно обижу человека.
— Спасибо, Валера, — запоздало благодарю.
— Все так печально? — вырывается у него вместо дежурного «пожалуйста». — Не мое дело, конечно, но я, еще когда ты просила помочь с работой, удивился… То с личным водителем приезжала, то теперь допсмены берешь… Хочешь поговорить?
И снова я мысленно закипаю.
— Не о чем. Правда… Прости, Валер. Без обид. Мне пора.
Дома тишина и пустота гнетут с неимоверной силой. И в то же время мне легче находиться в одиночестве, чем среди людей. Только к Саульским регулярно наведываюсь. После разговора с Юлей и откровенной истерики с моей стороны, секретов между нами не осталось. Как ни странно, я не злюсь из-за того, что она не осудила поступки Андрея. Да, я на него обижаюсь, но не желаю, чтобы и остальные из солидарности относились к нему плохо. Тем более Саульские его друзья.
От Юли знаю, что Андрей продолжает жить обычной жизнью.
А как иначе? Что я хотела?
Ну, отменил свадьбу… В наше время это разве способно кого-то шокировать?
Правда, никто, кроме Саульских, не в курсе того, что мы уже женаты. По этому поводу мне еще предстоит обратиться к юристу. Сам Андрей, похоже, этого делать не спешит. И баланс на моем банковском счету неизменно положительный и неизбежно пятизначный. Сама не знаю, зачем проверяю… Все жду, когда заблокирует, пришлет ко мне юриста, поторопит с переездом… Сделает хоть что-нибудь! Без действий с его стороны, я не могу оборвать последние связывающие нас нити.
На что-то еще надеюсь?
Честно, не знаю.
Проживаю свою боль. Это хуже, чем я ожидала. Не просто опустошает изнутри. Точит днем и ночью. Ноет и ноет, своим постоянством вызывая непроизвольную дрожь и судороги.
Давая послабление, пока еще позволяю себе вспоминать все важные моменты последних шести месяцев. Каждую ночь убеждаю себя, что вот-вот окрепну и откажусь от этого. Смешно до слез, я ведь, словно наркоманка, обещаю одним днем махом отрубить, даже не пытаясь постепенно уменьшить дозу.
Захлебываюсь тоской и вспоминаю. Все, что говорил мне, как смотрел… Как обнимал, целовал, ласкал… Не могу от всего этого отказаться. Не справляюсь.
Получу зарплату и пойду к юристу, Юля уже дала мне координаты надежного человека. Денег тоже ненавязчиво предложила, но я не хочу начинать новую жизнь с долгов. Хватает, что с жильем вопрос нерешенный.
Вечер и ночь проходят в обычном режиме. Готовлю на ужин спагетти с сыром. Немного прибираюсь, несмотря на то, что объективной необходимости в этом нет. Допоздна работаю над темами грядущих семинаров. Хоть тут все хорошо. Вошла в режим. Только это и спасает.
Спать иду, когда глаза начинают слипаться. Но свои законные часы мук, невзирая на усталость, захватываю.
***
— Нат, там мужик за твоим столиком психует, что долго заказа нет. Похоже, перепил… Может, Игоря позвать?
— А, нет… Он не пил, — смеюсь, быстро выставляя тарелки на поднос. — Сейчас. Бегу уже… Этот мужчина, похоже, постоянно так себя ведет. Возмущается, потом успокаивается и довольный уходит.
Ресторан, в котором я третью неделю тружусь, находится при отеле. Помимо постояльцев за смену сотни посетителей проходят.
Под вечер субботы ног не чувствую.
Клиенты, конечно, разные попадаются. Как и положено в сфере обслуживания. Лично меня негатив и возможная грубость не задевают. Пользуюсь своей особенностью отключаться от внешнего мира. Заказ принимаю внимательно, но на самих людей не реагирую. Они для меня словно за стеклом.
Мыслями я очень далеко от этого мира.
Выйдя в зал, стараюсь улыбаться скандальному клиенту, который приходит к нам практически каждый день и садится исключительно в мою зону.
— Ну, сколько можно, девушка?
— Простите. Мне очень жаль, что заставила вас ждать.
— У меня язва! Я должен питаться строго по времени.
— Понимаю. Еще раз простите, — не хочу лезть на рожон и указывать на то, что в регламент я с запасом укладываюсь. Предполагаю, что это лишь повлечет развитие конфликта. А мне это ни к чему. — Приятного аппетита!
Мужчина заметно притихает, спокойно съедает свой заказ, благодарит уже другим тоном и даже оставляет мне приличные чаевые.
Смена близится к концу.
Ощущаю усталость, но вместе с тем, кажется, впервые, за двадцать дней самостоятельности чувствую небывалую, возможно, фантомную легкость. С наступлением темноты в основном зале приглушают свет. На небольшой сцене в углу появляются вокалисты, и вскоре раздражающий гомон голосов перекрывает красивая медленная композиция.
Сгружая грязную посуду, неосознанно улыбаюсь и чуть покачиваюсь в такт мелодии.
— Татка, прикроешь? — окликает напарница Тамара. — Перекусить хочу.
— Да, конечно. Только недолго. Сама понимаешь…
Тома бросает в мою сторону недовольный взгляд, мол, кого ты учить вздумала, и, крутанув бедрами, скрывается в подсобке. А я спешу вернуться в зал.
Не из вредности торопила Тамару. С шести вечера как раз наплыв посетителей случается. Сегодня не исключение. Отлучаться во время наивысшей нагрузки запрещено. До конца дневной смены и начала ночной всего два часа, можно выдержать без перекусов. Однако Тамара, я уже заметила, то и дело умыкает. Как я подозреваю, даже не из-за голода, просто на перекур. Приходит потом, по запаху слышно.
Невольно передергиваю плечами. Сигаретный дым для меня тоже своего рода триггер. Вот только подумала, и внутри все предательским трепетом скрутило.
— Добрый вечер, — приветствую гостей, которых провел к столу администратор. По правилам в этот момент нужно смотреть в лицо, я же все время об этом забываю. Подаю мужчинам меню. Мельком пробегаю глазами по крепким кистям первого. — Что будете пить? — прикладываю к чистому листу блокнота карандаш и перевожу взгляд на руки второго. — Алкогольные или безалкогольные…
Длинные пальцы, широкие ладони, черные штрихи татуировки из-под белоснежной манжеты… Резко вскидываю взгляд вверх и… внутренне взрываюсь, как петарда.
— Здравствуй, Тата, — Андрей здоровается, будто неохотно. Холодным тоном выдавливает приветствие и принимается за изучение меню. — Я буду кофе.
Его спутник повторяет заказ, и мне не остается ничего другого, как, сделав пометки, на ватных ногах направиться к барной стойке.
Все тело горит, словно секунду назад не любимого человека встретила, а безжалостно вскрыла один сплошной волдырь. Боль обжигает просто от соприкосновения со свободно колеблющимся в помещении воздухом. А еще… спиной ощущаю, что Рейнер смотрит вслед. Иду и умираю.
