— Ты дома? — тем же спокойным тоном интересуется Рейнер.
— Да…
— Подожди. Я недалеко. Через пять минуту заеду.
Это в мои планы не входило. Но Андрей отключается, прежде чем я соображаю отказаться от личной встречи. Да и пыл мой теряет градус от такого сообщения. В конце концов, квартира принадлежит ему. Не могу же я ему запретить приходить.
Первым порывом бегу в кухню, чтобы приготовить кофе, который он любит. Торможу себя, когда уже зерна в машину засыпаю.
Не буду я его угощать!
Что за дурость?
Бросаю взгляд на часы. Табло показывает почти восемь вечера.
Андрей, наверное, устал и голоден…
Это не моя забота!
Нервничаю, волнуюсь и сержусь. За все сразу.
Он действительно появляется в течение пяти минут, но я и за это время успеваю себя порядком накрутить. По всем фронтам, не только относительно Белова.
Рейнер проходит в квартиру, не оглядываясь. Прямиком к окну в кухне устремляется. Распахивает рывком, впуская в помещение промозглый сырой воздух.
— Жалуйся, — достает сигареты и подкуривает одну.
Раздраженно прикрываю дверь и включаю вытяжку. Запретить ему курить в своем временном жилище вроде как не имею права. Хотя меня всегда это напрягало… А сейчас еще и тошнота накатывает.
Не успеваю я начать разговор, у Андрея звонит телефон. Он смотрит на экран и практически сразу же сбрасывает вызов.
— Ну?
— Зачем ты сломал Валере руки? Чего добиваешься? — выпаливаю, ощущая, как глаза заполняют слезы.
Не даю им пролиться. Сжимаю кулаки, так что ногти в кожу впиваются, и медленно перевожу дыхание. Когда видимость возобновляется, отмечаю, что Андрей больше не спокоен. Хоть и продолжает с той же неторопливостью курить, по особому наклону головы и тяжелому взгляду из-подо лба вижу, что злится.
— Что ты молчишь? Скажи, зачем ты это сделал?
— Не трогал я твоего дружка, — голос повышает незначительно, но нажим ощутимо меняется.
— Ты меня обманываешь…. Снова! Как обычно!
И снова звонит телефон. И снова Рейнер сбрасывает вызов.
— Зачем? — произносит сначала тихо. Потом вдруг резко и громко: — Есть за что его калечить?
Вздрагиваю и руками себя обхватываю.
— К чему ты ведешь?
— Ты знаешь!
— Хоть это тебя и не касается, но ладно… Мы с Беловым просто друзья.
Выразительно вдыхая, выбрасывает окурок в окно и вдруг припечатывает:
— Все, что связано с тобой, меня касается.
Озноб по коже тянется какими-то переменно морозно-горячими волнами.
— Ты сказал, что отпускаешь… — напоминаю, злясь и одновременно испытывая непонятные надежды. — Если отпустил, почему до сих пор не разрываешь этот брак? Акции, квартира, деньги на счету… — перечисляю тише и тише.
— Все твое. Не собираюсь забирать.
Смеюсь. Смеюсь и замираю, впиваясь взглядом в суровое лицо.
— Фамилию тоже?
— Тоже.
— А если мне не надо?
— Так прекрати сама. Ты уже немало покромсала. Давай дальше! — рявкает, потому что больно.
Чувствую. И во мне отзывается. Такой волной поднимается все разом… Невыносимо!
— А ты? Ты меня не покромсал? Я спать не могу! Думать ни о чем и ни о ком, кроме тебя! Только ты, ты, ты!!!
Приближается стремительно. Даже среагировать не успеваю, как ладонями лицо мое обхватывает.
— Когда поймешь, что это не пройдет? Сколько еще времени тебе нужно?
— Отпусти… — выдыхаю я. Упираясь руками, пытаюсь отпихнуть. Но разве его сдвинешь? — Пусти, сказала…
Хочу, чтобы голос звучал решительно и твердо. Пусть даже сердито. А выходит беспомощно и взволнованно. Глаза поднимаю, взгляд принимаю и вздрагиваю. Словно из тумана выплываю. Резко и неожиданно. Прямо ему в руки. Потому как перестаю сопротивляться. Позволяю себя обнимать. Шумно выдыхаю и, прикрывая глаза, сама к нему лицом прижимаюсь.
Только Рейнер вдруг напрягается.
— Ты болеешь?
— Нет.
Но он уже спускает ладонь мне на шею и ниже, в отворот футболки.
— У тебя температура. Как давно?
— Это ерунда… — отстраняюсь, и он отпускает. Продолжает напряженно наблюдать. Мне нужно что-то придумаать. — Обычная ОРВИ.
— К врачу обращалась? Что-то принимаешь?
— Я лечусь. Сама.
— Как давно?
«Я дал тебе все, что мог…»
— Слушай… Я все контролирую, хорошо?
Андрей прищуривается. Смотрит так долго, что я не выдерживаю и несколько раз отвожу взгляд, но снова и снова к нему возвращаю.
Намериваясь отвлечь себя какими-то действиями, отхожу к чайнику. Кофе предлагать не стану. Но если захочет, чай со мной выпьет.
— Алло, — решаю, что Рейнер принял вызов. Чуть позже по смыслу догадываюсь, что сам звонит. — Добрый вечер. Нужна твоя консультация. Прямо сейчас. Адрес скину сообщением.
— Что ты делаешь? — спрашиваю, обернувшись.
Непонимающе наблюдаю, пока Андрей что-то набирает в телефоне. Должно быть, ту самую sms-ку. Заканчивая, подносит мобильный к уху. Не сводя с меня глаз, обращается к кому-то:
— Занят. Крепко… Нет, не смогу. Без меня давайте. Игорь знает. Да, — длинная пауза, во время которой он слушает собеседника. — Решим завтра, — и отключается.
— С Валерой правда не ты?
В этот раз не спешит отвечать. Смотрит в упор, как раньше, в душу пробирается. А я впускаю и уже не знаю, хочу ли знать другой ответ, кроме того, который он дал вначале.
— Сейчас врач приедет. Осмотрит тебя, — вновь к окну отворачивается. Хватается за сигареты. Потом, подумав, закрывает окно. Оборачивается. — Кофе сделаешь?
— Зачем ты… Опять вмешиваешься…
Рейнер неторопливо проводит по лицу ладонью.
— Разве я вмешиваюсь? — выдыхает с какими-то незнакомыми усталыми и смиренными интонациями. — Работу твою терплю, квартиру эту, тоску звериную…
Круто разворачиваюсь, потому что едва получается сдержать слезы. Вцепляюсь пальцами в столешницу и с трудом перевожу дыхание.
— Кофе… Как обычно?
43
— Значит, вот так на расстоянии могу быть твоей женой? Пользоваться всеми благами? И при этом жить, как хочу? — с явной провокацией спрашиваю, когда Андрей допивает кофе.
Не просто задержавшуюся паузу разбиваю. Понять пытаюсь: к чему мы пришли? Куда движемся дальше?
