Обычно, таких, как я мужчины величают принцеждалками.
Ха-ха, ну, не утешать же мне их заверениями, что все существующие в мире принцы не в моем вкусе.
Можно подумать, я падка не смазливую внешность, но и тут мимо. Петров совсем был не красавец, хоть тоже был с зелеными лядскими зенками.
Так, чуть краше обезьяны. Просто на уровне химии мой организм пропустил сего индивида. И секс впервые с ним был в удовольствие.
В двадцать семь я пожила годик с моим вторым — Антошкой. Как раз навела лоск и красоту, и отхватила себе, можно сказать, прынца. Сама себе завидовала поначалу.
Вот с ним мы в сексе вообще не коннектились. До боли. Хорошо, что ему нечасто это дело нужно было.
Если разобраться, я в своей жизни никого не любила. Даже не влюблялась. Видимо, недостаточно окситоцина вырабатывалось в постели для этого. Симпатия, не более.
Тем страшнее осознавать, что мысли о бурильщике принимают опасное направление. Сердечко нет-нет, да ёкает.
Я уже могу констатировать у себя влюбленность.
Иначе, как назвать мое состояние?
А что дальше будет?
Чтобы расслабиться, воткнула в уши беспроводные наушники и включила музыку с Фединого плейлиста в ВК.
Звонок в дверь на этот раз не заставил содрогнуться. Музыка сгладила эффект.
Сдвинула маску и открыла глаза в недоумении. Потом на автомате отключила музыку.
Даже халатик накидывать не стала, согнала с себя недовольного кота, да так и прошла в своей изумрудной шелковой сорочке с черными кружавчиками.
У меня теперь правило, даже находясь в одиночестве, стремлюсь быть красивой. Ни для кого-то, для себя.
Глянув в глазок, узрела свою соседку Лилю.
О, это неизбежное зло, точнее, добро.
С обреченным смирением открыла дверь.
Может она усыпит меня своими разговорами? Хотя последнее, вряд ли.
— Евка, что с мордуленцией твоей? С таким выражением лица обычно идут похмеляться, а не гостей встречают, — прямолинейно заметила Лилия, отодвигая меня со своего пути и сразу устремляясь в кухню.
Вот. Незнакомые с Валитовой люди, принимают её за возвышенную интеллигентку, девочку-припевочку с тихим голосом и правильной речью. Маленькая, щупленькая, беззащитная женщина. Ну-ну, десять раз!
В реальности она та еще хулиганка и матершинница. Если вошел в круг доверия, тебе откроется такое двойное дно этой милашки — ошалеешь.
— Хотя, постой-ка, кажется, я поспешила с выводами, — прищурилась Лиля, внимательно сканируя меня своими серо-голубыми очами. — По всем признаком тебя этой ночью хорошо помяли. Качественно, я бы сказала. И кто сей смельчак, что отважился взять твою крепость на штурм?
— И ничего-то от тебя не скроешь. Эксперт, блин! — плюхнулась я на стул, признавая очевидное. — И не брал особо. Сама сдалась, без боя, — вздохнула, широко зевая и запоздало прикрывая рот.
— Это ты зря. Мужики — охотники.
— Где? — фыркаю. — Нынешние мужчины сами, как дичь. Не эта, так другая. Морочиться еще будут. Не смеши мои уши. Тут скорее самой надо на охоту выходить.
— И как охота? — усмехается.
— Хорошо, но мало, — ставлю руки локтями на стол, подпирая ладошками подбородок.
— Ах ты, развратница. Аж завидно, — восхитилась Лиля. — И на кого ты глаз покла́ла?
— Да есть один мальчуган, — приоткрываю лениво один глаз.
— А он на тебя глаз покла́л?
Да, она своеобразно выражается, но я привычно не удивляюсь. Мне смешно.
— Не поверишь! Сама бы хотела это знать.
— Не Колька, надеюсь? А то Ленка уже всем соседям проверещала, что ты у нее мужика увела.
— Идиотка, — хрюкаю в кулак.
— Она, как всегда, решила перед мужем поспекулировать пи*дой, а тут ты вовремя её потроллила. Бегает теперь, икру мечет.
— Да-а? Я так… случайно вышло. Ты что пришла-то?
— А, мои Лелик и Болик пока спят, решила к тебе наведаться. Посплетничать.
— А, у-м-н, понятно, — промычала я, снова зевая.
Лёлек и Болек — это Лилькины сыновья-двойняшки. Вообще-то их зовут Ильяс и Ильяр. Обычные татарские имена, не то, что у их матери. Маленькие сорванцы, которые меня зовут вместо тёти — титей. Не знаю-не знаю, то ли случайно так вышло, то ли некто коварный их так научил?
Очень часто мне приходится с ними водиться, пока Лиля бегает по каким-нибудь срочным делам. Обожаю их. Особенно за их смешной лепет, от которого просто балдею.
— Тить, пошли в маазин?
— Зачем?
— Мооженое купим.
— И кому будем покупать мороженое, Ильяс?
— Мне ану(одну), — бьет себе кулачком в грудь. — Ему ану, — показывает на брата. — Маме ану, папе ану. Тите ану, — перечисляет старательно малыш.
— А коту? — спрашиваю с улыбкой, показывая на Черномырдина.
— А коту — коЛм.
— Чего улыбаешься, блаженная? — ворчит Лилька, возвращая меня из полудремы.
— А-а, ладно.
— Ладно ей. Я вот спасибо хочу сказать за горшок. Ильяр теперь пос*ать боится сесть. Присел на твой подарок, а он, как заорёт. На самом помрачительном месте. Я и сама чуть инфаркт не заработала.
— Ой, извини. А мне продавщица так расхваливала этот музыкальный горшок, — покаялась я.
— Чтоб ей самой так обгадиться, советчице, — пожелала Валитова несчастной. — Э-э, девка, айда-ка спать ложись. Совсем мух не ловишь, однако. Пойду я.
Не помню, как я оказалась в своей кроватки и как отрубилась. А самое главное, сколько проспала?
Уж точно Лильку не провожала до порога.
Благо, дверь можно захлопнуть за собой.
Проснулась уже символично — от того же злополучного дверного звонка.
Сначала не поняла, кто я, и что я? А самое главное, где? Потом озарение: Феде не позвонила, и он не позвонил. По ощущениям уже глубокая ночь.
Ну, значит, все. Чего и следовало ожидать.
С трудом поднялась с постели, сдвигая на лоб свою шелково-кружевную маску для сна.
Кого принесло опять? Не дай бог, Любу. Хоть окопы копай и ныкайся теперь от родственницы.
Открываю, даже не посмотрев в глазок, и меня сметает ураганом. Испугаться не успеваю.
— Детка, ты дрыхнешь что ли? — узнаю голос бурильщика, когда он жарким дыханием опаляет мое ушко. — Зараза же ты! А я твоего обещанного звонка устал ждать, обломщица.
Почти проснулась от шока, боясь поверить в происходящее. Он реально здесь? Нашел? Как?!!!
— Фёдор? — не сдерживаю удивленного возгласа.
