Это был реально самый сладкий месяц, который мы провели вместе.
Листаю галерею, безуспешно пытаясь проглотить ком в горле. Невыносимо!
Вот мы на романтической прогулке на лошадях, а здесь танцуем у костра на ночном пляже.
Весь драйв в том, что это запретная вечеринка в период пандемии. В любой момент могут подъехать блюстители порядка и выписать всем штраф.
Мы попали на эту тусу случайно, решив позагорать и поплавать на местных «Мальдивах». Так называют аборигены заброшенный песчаный карьер в сорока километрах от города.
А это уже выбираем плитку и кухню в его квартиру.
Уж чего от него не ожидала, так это его просьбы о помощи и моих советов, касательно ремонта.
— Тебе подойдет что-то вроде лофта, — осторожно заметила я, прогуливаясь с ним в популярном Зеленом строительном магазине.
Смотрю на фото, где я, с повисшими сосульками волос, и в насквозь промокшем коротком платье, улыбаюсь на камеру.
Это мы после ресторана решили освежиться у фонтана. Я забралась на парапет, поскользнулась и рухнула в воду.
Вместо того, чтобы впасть в отчаяние от конфуза, я громко заржала, вынырнув из воды и посмотрев на Федю. А он, нет, чтобы помочь, взял и начал фотографировать это эпичное зрелище.
— Эй, бурильщик! Спасай меня скорей, а то менты еще загребут за купание в неположенном месте, — протянула к нему руку.
— Ундина, б**ть! Иди сюда. Не фиг сверкать сиськами, — пробурчал, вытянув меня из воды.
Тут же прижал меня грудью к своей груди, пытаясь прикрыть от прохожих некоторые интимные подробности моего тела.
Он хоть и подкалывал меня, и смеялся, но именно в тот момент я осознала, что не надо его стесняться. Как и бояться выглядеть смешной.
Не стыдиться ни своего храпа, ни смешных, если смотреть со стороны, дыхательных упражнений, которые я делала при нём, игнорируя его ироничные комментарии.
Я даже малость забила на ограничения в пище, уплетая с ним пиццу и прочие вредные вкусняхи, которые стараюсь обычно не есть.
Иногда мы цапались, то это было все так… незначительно. В основном, это касалось каких-то его мелких обидок и попыток построить меня «по струнке».
— Как ты можешь слушать эту хрень? — например, спросил он однажды, вытащив у меня из уха наушник и услышав Би-2.
— Так же, как и ты свой рэп, — пожала плечами. — Что это, что то, по сути, дестру… кхм, разрушающая музыка.
— Что ты со мной, как с дебилом? — ощетинился сразу он. — Я знаю значение слова деструктив.
— Федя, ты что, хочешь поругаться? — чмокнула его в нос, и погладив ёжик на голове мужчины.
— Нет.
— Ну и хорошо тогда.
В этот самый момент понимаю, что так ничего и не узнала о его семье. Про родителей, в смысле. Да и со своим отцом я его тоже не знакомила.
Я вообще папку забросила, бессовестная, потонув в сексуальном угаре.
Мы так и курсировали между нашими квартирами. Я даже привыкла работать в его присутствии, пока он зависал на каких-то автомобильных форумах.
Пару раз он оставлял меня на значительное время, когда ездил к какому-то знакомому в гаражи, делать "шумку".*
Один раз я напряглась, когда он с раздражением сбросил вызов, хотя до этого спокойно брал трубку и разговаривал с мужиками по каким-то своим вопросам, в которые я не вникала.
— Что случилось? — поинтересовалась аккуратно я.
— Ничего. Так, одна заноза в заднице, — выдохнул он, обнимая меня.
Хватит!
Жмурюсь и все же жму на «Delete».
С глаз долой, из сердца вон!
Пошел он в жопу!
Черномырдик жалобно мяукал, пытаясь утешить свою унылую хозяйку.
— Ну, что Блэкстарище моё, любимое? Ты-то как мог, так нюх потерять? — попеняла ему, за его мужскую дружбу с Федором.
Того же Петрова кот сразу невзлюбил, периодически ссал тому в тапки.
— Мяу.
— Вот тебе и «мяю».
Мелодия звонка на мобильном заставила меня подпрыгнуть.
Хватаю трубку в надежде и стону от разочарования.
Любаша.
Она взяла всю ситуацию с бурильщиком под чуткий контроль. Когда он уехал, она знала. И то, что пропал, уже в курсе.
От нее, как от сотрудника НКВД, ничего нельзя утаить.
— Алло, — буркаю в трубку.
— И что мы такие злые? — сразу же, верно, пеленгует она мое настроение. — Сидишь там в одиночестве и чувствуешь, как девственность возвращается?
— Не смешно.
— Пропал твой вахтовик, и ты опять за старое, да? Не хочешь в ресторан прогуляться?
— Люба-а, тебе что от меня нужно? — цежу я сквозь зубы. — Какой ресторан опять?
— Пивной, — хмыкает она.
— Мимо, Люб, мимо. Я не собираюсь заливать горе алкоголем.
— Никто и не предлагает.
— Отстань, очень тебя прошу, — едва сдерживаюсь от агрессии. — Оставь меня сейчас в покое, пожалуйста.
— Ев, — вздыхает она, разговаривая со мной, как с малым капризным дитем. Затем помолчав, добавляет: — Федор узнал твой возраст.
— Что?! Это ты ему рассказала? — с горечью просипела я, и отключила трубку, не желая слушать жалкие оправдания.
* pardonne moi — с фр. "прости меня"
* Вуаля (voilà), с фр. "вот"
* Шумка — шумоизоляция в автомобиле.
12. Операция "ы"
4 месяца спустя
— Какого хрена? — первым делом задал вопрос Федюня, едва меня увидел.
Да, я тоже умею удивлять, «дорогой».
А хрена, известно, какого. Эк меня перемкнуло. Но отступать я не намерена.
Что я зря что ли подняла все свои родственные связи, чтобы добраться до этой «жопы мира» на вполне законных основаниях?
И обсервацию провела, как все, с ума сходя в четырех стенах, не имея возможности прогуляться на свежем воздухе. А теперь мне предстоит два месяца «удовольствия» работы на вахте.
Зато сейчас этого воздуха наглотаюсь на десять лет вперед.
Проклятая пандемия. Раньше по пятнадцать дней были смены. Теперь увеличили до двух месяцев.
Но у меня есть стимул, чтобы это пережить.
Главный офис конторы бурильщика был в Нижневартовске. На мою удачу в эйчарах там была моя двоюродная сестра Татьяна, дочь материного старшего брата.
Суровая пятидесятилетняя дама на вид. До этого момента мы с ней были не знакомы. Поэтому она, конечно, сильно удивилась моему желанию трудиться на буровой, да еще и помощником повара.
