Его волосы заметно отросли. Вот что значит, долгое присутствие на вахте, вдали от цивилизации.
Можно спокойно перебирать пальчиками пряди.
— Я застрял, блин! Ева-а! Не, я, конечно, слышал о подобном. Писец полный!
Вот же нервный какой.
— Федь, не дергайся, — прошу его. — Сейчас судорога отпустит, и тебя отпустит. Держи меня только крепко, а то ноги трясутся. Сил нет — упаду.
— Держу, куда я денусь-то?
— Точно? — начинаю понемногу расслаблять мышцы.
— Точно-точно, страстная моя. Я с тебя хренею просто. Держись давай, — целует меня в губы после того, как я с пошлым чпоком соскользнула с члена, и обернулась к нему лицом.
Немедленно запрыгиваю на него, обвивая ногами мужскую талию, потому что мне не хочется терять ни капли драгоценной жидкости. Он подхватывает меня за попу.
— Отнеси меня в парилку.
— Так я уже сегодня парился.
Вот же, глупый. Кто бы сомневался, что он уже посетил сегодня баню.
— Сейчас там не жарко. Продолжим? — предлагаю сама. — Полотенце только захвати.
— Мы же… я…
— М-м? — моргаю невинно глазками, смотря в его зеленые.
Было ощущение, что его мозги активно шевелятся под волосами, а лицо приняло багровый оттенок и было одновременно и удивленно-восхищенным, и сомневающимся.
— Какой у тебя день цикла? Ничего сделать не хочешь? — смотрит в упор так, что душу вынуть можно.
Подмыться что ли? Да щас!!!
— А-а, ты про это, — усмехаюсь, обнимая его за шею и скрещивая пальцы. — Вряд ли с одного раза что-то будет. Сейчас самые безопасные дни, — вру и не краснею. — Не бойся, дорогой, жениться по залёту не придется.
Про свой неподходящий якобы возраст молчу. Самоуничижение ни к чему. Хватит и того, что он сам может об этом подумать. А может и не подумать. Мысли читать не умею, а додумывать за кого-то — дело неблагодарное.
— Я и не боюсь, дорогая, — вторит он мне и снова приникает к моим губам, жадно целуя.
Смельчак какой!
— Зараза, специально, да, дразнишь? — отлипает с неохотой от моего рта, укладывает меня на полок, предварительно кинув на него полотенце.
— Специально, да, — улыбаюсь, глядя на его полуэрегированный член. Быстрый он. — Федя, что-то я в твоей логике никак не разберусь, что ты мне сейчас предъявляешь?
— Детка.
— Конфетка, блин! Я ж просила, — дую губы демонстративно, царапая его спину, тяну на себя. — Соври уж, что «любимая».
— Сходу хочешь загнать под каблук? Не выйдет, — шлепает меня по бедру.
— Ай! Гвоздь ты в пятке, а не подкаблучник, Федечка.
— А я ведь тоже много раз просил не звать меня Федечкой, — прихватывает пятерней мою шею и затыкает рот властным поцелуем, не давая вставить и слово.
— А где твои синяки и боевые раны? — задумчиво произнесла я, едва очухавшись от очередного шквала оргазма.
Мы лежали все там же — на полку. Только поменялись местами, когда я тихо попросила мужчину об этом.
Федор перевернулся, устраиваясь снизу, а я оказалась на нем сверху.
Для пущего собственного удобства, даже не поленилась еще раз перевернуться.
Можно сказать, теперь мы сложились в позе ложек. Только я спиной к нему, удобно устроившись на мужской груди и глядя в потолок.
Он целовал мне затылок, периодически перебирая мокрые пряди моих волос.
Кайф!
Умиротворенная и расслабленная, я наслаждалась нашей близостью.
Нет, не в позе звезды. Ноги были предусмотрительно согнуты в коленях.
Несмотря на удовольствие, про главную цель своей «миссии на Севере» я не забывала.
Меня не волновало, тяжело ли сейчас бурильщику выдерживать на себе мои пятьдесят девять килограммов? Лежит, не жалуется, и ладно. Я ж его восемьдесят выдержала, когда он навалился сверху, в очередной раз кончив.
Да-да, опять в меня, чтобы уж наверняка. Я приложила максимум усилий. На спине это сделать было легче.
Баня окончательно остыла к тому моменту, когда мы прекратили свои эротические и хм, почти акробатические кульбиты.
Зря я что ли ходила на стретчинг? На шпагат я-таки за полгода села, а сейчас смогла продемонстрировать ему свою растяжку.
— Какие синяки? — заметно напрягся Федя.
Даже его рука замерла, перестав выводить замысловатые узоры на моем животе.
— Ну, ты же должен был подраться с Потаповым, — размышляла я вслух, не прекращая улыбаться. — Битва самцов. Все дела.
— Битва самцов. Все дела-а, — передразнил он, повторив мои слова наигранно-писклявым голосом.
Тема явно не пришлась ему по душе, но мне почему-то хотелось его немного потроллить. Вот словно чертик какой дергал за язык, что не могла сдержаться от провокации.
— Еще раз увижу тебя с Потаповым, получишь по жопе, поняла? — продолжил гневаться он.
Боже, какие мы грозные! Повезло мне вынуть ёжика из-под задницы этого мужика.
— О чем вы говорили? — задала вопрос, не умерив вовремя своё любопытство.
В принципе, я ничего не теряла, поэтому и не «фильтровала базар». Я же не за отношениями сюда явилась, чтобы говорить только лицеприятные слова моему бурильщику.
Да и момент сейчас самый подходящий для откровений. Может, что новое поведает? А вдруг?
— Ни о чем. Закрыли тему, — неожиданно рыкнул, ощутимо скрутив мой сосок в порыве эмоций.
Нет уж, не на ту нарвался!
— Медвежонок, почему?
В это «почему» я вложила слишком много. Трактовать можно по-всякому. Главное, как он на это среагирует.
— Что, почему?
Вот же, изворотливый. Кто бы сомневался, что вывернется.
— Что-то изменилось? Ты передумал или что? — сглотнув подступивший ком в горле, задала ему вопрос.
— Передумал. До хрена чего передумал. А ты, однако, настойчивая женщина, Патрахина. Мне нравится твоя инициативность. Говорю же, залипла на меня, — игриво кусает за загривок.
Японский городовой! Узнаю Федю и его коронную, и незыблемую уверенность в собственной неотразимости. И ни слова о ЕГО чувствах и реального отношения ко мне.
Закатываю глаза, никак не комментируя его последнее заявление.
— Нам пора, — говорю я, поёжившись от прохлады, уже успев остыть от любовной горячки. В помещении становилось все свежее. — Нас тут не заперли, интересно? Удивительно, что никто не зашел, — спохватилась, что называется, своевременно.
— Не дёргайся, Ев. Поздно уже. Свет горит, изнутри заперто — любой дурак догадается, что занято, — пробурчал на это Федор, пытаясь меня удержать на месте.
