— Давай мы сейчас договоримся, лады?
— О чем?
— Скажу один раз, и чтобы больше не поднимала эту тему.
— Какую тему?
— Не включай дурочку, тебе не идет. Уясни раз и навсегда, с Миланой давно все кончено, поняла?
— Поняла, — на автомате повторила за ним, но потом решительно замотала головой. — Нет! Не поняла?
Он закатил глаза, явно сдерживая, готовые слететь с губ нецензурные выражения.
А я, как дура, залюбовалась этими губами, на миг забыв о сути нашей перепалки.
Потом встряхнулась от морока, напомнив себе, что я должна до конца прояснить все вопросы и недомолвки.
Он так и не пояснил о цели своего визита.
Тот еще мастер увиливать от неудобных вопросов.
Подняла свои глаза выше, встречаясь с его взглядом. А он так же смотрел в упор, а потом перевел свой взор на мои губы.
Я сглотнула слюну, нервно заерзав на стуле.
Краем сознания я, конечно, заметила, как он поднял свою левую руку и обхватил мой затылок, но все равно оказалась не готова к поцелую. И нет, он был совсем не поглощающим и жадным.
Наоборот!
К моему удивлению, он был осторожным, нежным, чувственным, что я даже секунд пять глаза не закрывала, пребывая в некоем когнитивном диссонансе.
— Федя? — выдохнула в его губы. — Ты что делаешь?
— Давай повенчаемся, а? — также тихо прошелестел он в ответ.
Что-о?!!
* отсылка к песне Niletto, «Любимка»
* Рекогносциро́вка — разведка о расположении и силах неприятельских войск, визуальное изучение противника и местности в целях уточнения принятого на карте решения
* B французском языке нет фразы «я скучаю по тебе», «tu mе mаnques» — дословно переводится как «ты отсутствуешь у меня»
* «Шуба с мясом" — салат «Гранатовый браслет»
* У автора салатом «Нежность» называется такой рецепт: копченая курица, отварные яйца, свежий огурец, зеленый лук и любой сорт твердого сыра. Заправить майонезом
* Гассель — картошка-гармошка с сыром, картофель по-шведски
* Гратен — франц. картофель в сливочно-сырной заливке
* Обсер — обсервация
25. Двойной переполох
Вот чего мне дома не сиделось, а? Попёрлась в город, да еще и утаив данный факт от Федора, потому что бы он точно не позволил мне сесть за руль без сопровождения.
Лучше бы и дальше любовалась его загорелой спиной и игрой мускулов, пока он колол дрова, решив помочь моему отцу. Ага, заодно и сбрасывал напряжение, в том числе сексуальное. Ну, и нервное, конечно. Мозг я ему делала знатно в последнее время.
Я ехала по главной на мигающий желтый, как этот «водятел», стоявший посередине перекрестка, чтобы развернуться, вдруг резко стартанул с места и впендюрился в мой Опель. Причем слева, аккурат в мою дверь.
Ехал натурально на таран, придурок, словно вообще меня не видел.
За секунду до столкновения, заметив краем глаза его приближение, и понимая, что не успеваю избежать краша*, моей основной мыслью было: «Все, это конец. Прости, сыночек».
Авто нехило тряхнуло, я инстинктивно зажмурилась и постаралась отклониться вправо на соседнее сидение, придерживая живот.
Скрежет металла резанул ухо, а потом наступила оглушающая тишина.
Поняв, что не чувствую боли, я рискнула открыть один глаз и посмотреть влево. Обе двери в хлам, стекла треснули, но не разбились к моему счастью, — обошлось малой кровью.
Тьфу, блин! Типун на язык мне, как говорила баба Соня. Без крови, конечно. Меня чудом не задело. Совсем.
Спасибо моему Ангелу-Хранителю!
Я просканировала свой организм на повреждения. Руки и ноги целы, живот на месте. Нижние конечности не зажаты.
Хорошо, что у меня нет подушек безопасности, а то удар в живот точно бы не сулил ничего хорошего.
Едва пережив один стресс, добавился тут же другой, потому что второй участник ДТП уже нависал над моей машиной и что-то орал, обкладывая меня непечатной бранью.
Дрожащими руками нашарила телефон, свалившийся с подставки, и набрала своего бурильщика:
— Ты где? — недовольно рыкнул он в трубку.
— Фе-е-дь, Федечка, — всхлипнула я в трубку.
— Евочка-девочка моя, что случилось? — встревоженно уточнил он, а я еще больше зарыдала, захлебываясь от нахлынувших чувств, и тем самым еще больше пугая его.
А мне было от чего, так пускать слезы.
Стресс, страх за сына, жирный орущий мужик, бегающий вокруг машины, и пытающийся открыть мою дверь. Вкупе с этим слова Федора «Евочка-девочка МОЯ», прозвучавшие сейчас для меня, как сладкая музыка.
Он никогда ТАК меня не называл, а тут назвал. Как папа. Это для меня, как особый сигнал, даже не знаю, как правильно назвать? То ли нежности, то ли заботы? Тревоги, волнения, любви? В общем, вы поняли.
А ведь в любви он мне ни разу не признавался. Ни разу! Но может оно и не надо? Главное же, не слова, а поступки.
Жизнь, такая штука непредсказуемая, и все может перевернуться за один миг.
А я…так люблю его и в то же время, как та собака на сене, всячески имею его мозг на протяжение месяца, отыгрываясь за прошлые Федины косяки.
А зачем? Он скоро опять на свою вахту уедет.
— Солнышко, скажи мне, где ты? Пожалуйста, — приглушенно проговорил Федя в трубку.
— Я…я на пересечении Респ, — икнула, в попытке успокоиться и перестать реветь, — Республики и Холодильной. Тут какой-то психованный мужик, сначала наехал, а теперь, кажется, хочет меня добить.
— Я его самого линчую! Блять!
— Ы-ы, — снова шмыгнула носом я.
— Ев?
— М?
— Ты… цела? Как Ярик?
— Да, с нами все нормально, — сглотнула я, поняв в этот момент, как здорово облажалась.
Представляю, папа бы поседел, наверное, если бы я позвонила в первую очередь ему, а не Федору.
Вот, кстати, хорошая мысль, почему первым в списке моих контактов оказался бурильщик, а совсем не отец.
— Сейчас Скорую вызову.
— Зачем? С нами все в порядке, правда, — постаралась заверить его. — Только псих на нервы действует.
— Не отключайся, слышишь? Буду через минут десять. Скажи этому смертнику, что сейчас муж приедет.
— Ага, — кивнула автоматически, а сама настороженно глядела, как беснуется «водятел».
