— Федечка, а ты оказывается, жуткий тиран и собственник, — проворковала милым голоском Ева, а потом засмеялась, щекоча пацанов, от чего я получил пару хороших пинков под ребра.
— Ну ты у меня ночью попляшешь, — пригрозил ей я.
— Спляшу обязательно, спляшу, — расхохоталась она ещё пуще. — Выбирай: Стриптиз или танец живота?
— Все сразу, Ева, все сразу, — оскалился, поднимаясь на не самую высокую горку.
— П-ф, — раздалось насмешливое за моей спиной.
Веревки из меня вьет, зараза.
Люблю её, п-ц как! с каждым днем все больше.
Сам себе иногда завидую.
— Ну что, полетели? — спрашиваю у своих пацанов.
— Да-а!
— Чур, я первый! — дразню мелких, а сам опускаю их с рук вниз, ставя на площадку, и отдаю под контроль мамочке, успевая ту чмокнуть в губы.
Слыша возмущенные вопли сыновей, быстро скатываюсь вниз.
Нет, медвежата. "Вперед батьки в пекло" не пущу. Я должен все проконтролировать и выловить из воды, в случае чего, каждого.
Пацаны мои, хоть и плавают с рождения, но все же.
Соблюдение ТБ у меня на подкорке сидит.
Ева отправляет первым Свята. Он хоть у нас вроде младшенький, ага. Но энерджайзер тот еще. Яр поспокойнее, пожалуй, будет. Если бы еще не поддавался примеру брата.
Спокойно, жду, когда сын вынырнет самостоятельно. Даю отмашку Еве, чтобы выпускала второго бычка.
И снова жду.
Теперь настал черёд Евы. Её-то, уж точно намерен словить сразу. Нырять она так и не научилась.
О, кажется, она готова дать дёру и не собирается никуда сьезжать.
— Иди ко мне, милая! — подзываю её, махая рукой. — Смелее, ну.
— Давай, мам! — поддерживают меня сыновья.
Она нерешительно мнется, переступая с ноги на ногу, но все же поддаётся на наши уговоры и с оглушительным воплем катится вниз, прямо в мои обьятия.
Выдергиваю её из воды, пока не успела наглотаться.
— Ну, вот, а ты боялась, — целую её губы, не давая отдышаться.
— Фу-у, — слышу бурчание одного из своих спиногрызов. — Опять лижутся. Пойдем, Свят.
Яр, значит. Вот же, моралист, блин!
— Федь, — дергается Ева. — Надо уступить место для других туристов
— Подождут, — крепко держу её я.
Мне, понимаешь ли, приспичило, кое-то важное ей сказать.
— Же тем, мадам Марченко, — несколько коряво выпаливаю я, наблюдая, как расширяются зрачки Евы.
А ты, как думала, идеальная моя?
— Роднуль? — шмыгнув носом, вопросительно смотрит на меня.
Кажется, сейчас заревёт.
— Дурнушка, блин! — прижимаю к себе, снова накрывая родные губы.
Ну, а как еще справляться с женскими слезами? Даже, если они от счастья.
* Дикпик — фото пениса
* Милли — Милана просила называть её, как героиню Натальи Орейро в сериале «Дикий ангел»
* В данном случае отсылка к фильму «Новая жизнь»
28. Постскриптум. Ева
Любит меня? Он действительно сказал это?
Я не помню, когда в последний раз плакала, но сейчас мне было трудно сдержать свои эмоции и далеко не эстетично зашмыгать носом.
Глаза слезятся, когда я смотрю в такое родное лицо Феди, ловлю его внимательный взгляд, перевожу свой взор на его губы, изогнувшиеся в довольной усмешке, и, кажется, мой мир только что рухнул-возродился и закружился в обратном направлении.
Держите меня семеро!!!
Много ли нам влюбленным дурочкам надо для счастья?
Всего лишь, чтобы собственный муж проигнорировал двух молоденьких и наглых обольстительниц, и наконец-то соизволил признаться тебе в любви.
И закрепил свои слова умопомрачительным поцелуем.
М-м-м.
Этих роковых цыпочек я заметила еще на подлёте, но ничего не стала предпринимать. А зачем?
Ну, и девчонок этих можно понять. Приехали за приключениями, но лопухнулись, попав в семейный отель.
Выбор невелик. Кругом — женатики, а всё потому, что одиноким российским мужчинам во многие отели Турции ход теперь закрыт. Аморально себя ведут, понимаешь ли.
Турки? Так им особо открыто флиртовать нельзя, они же на службе.
Немцы? Да тоже в основном семейные, и маловато их именно тут отдыхает.
А Федор… Федор, конечно, мужчина у меня видный. За прошедшие три года вошел в самый сок, стал еще интереснее и мужественнее. Сама «тащусь» от него. И за обещанный срок, в котором «любовь длится три года», что-то я меньше любить его не стала. Наоборот.
Так что, понимаю, девочки, понимаю.
Силки расставлены, добыча идёт прямо в руки, а мне остается только наблюдать за этим животрепещущим действием.
Не то, чтобы я не сомневалась. Червячок где-то внутри куснет и отпустит. Ну, мало ли? До сих пор Федя поводов для ревности мне не давал, а вдруг сейчас соблазнится? Девы-то эффектные, особенно некоторыми особо выдающимися местами.
В общем, заняла я свой наблюдательный пункт на шезлонге, успевая периферийным зрением следить еще за сыновьями, и только попкорна мне для полного счастья не хватало.
Как и предполагала, Федя был очаровательно галантен с дамами, улыбался, поддерживал разговор, и якобы незаметно косил глазом в мою сторону.
Дразнит меня что ли? Ну, я так не играю.
— Мам, мама-а! — отвлекли меня от созерцания любимые сыночки.
— Что, мои хорошие?
— Можно нам на ту гоЛку?
— Если папа разрешит и сам с вами прокатится, — сообразила я перевести стрелки на Федю, улыбаясь своей маленькой хитрости.
А дальше только оставалось наблюдать, как скисли рожицы двух «охотниц», о которых мой Марченко тут же забыл, стоило подбежать к нему двум маленьким и чересчур активным шалопаям.
Потом и вовсе ко мне удачно подошел официант, предложив на выбор несколько напитков.
Моя улыбка ему была данью вежливости, и только. Никакого злого умысла не было, тем более, флирта. Но Федин ревнивый взгляд в мою сторону сказал мне о многом.
И чего так нервничать, не пойму?
Улыбаюсь еще шире и иду к своей банде на подмогу.
Вроде не Маша, а в хозяйстве сразу три медведя.
Люблю их, косолапых.
Однако, я теперь тоже не раскидываюсь громкими признаниями вслух. Свою любовь выражаю по-другому.
Главное, спокойствие и мир в доме.
