— Это возбуждает меня еще больше. — Он коснулся губами ее шеи. — Давай нарушим правила, а?
— Я их уже нарушаю… — Но она инстинктивно запрокинула голову, предоставив ему большее поле для действий.
— Значит, будем продолжать нарушать, — шепнул он и, вытащив руку из ее кармана, потянулся к Евиной груди. — Обожаю тебя гладить!
Губы его скользнули по ее подбородку, подбираясь ко рту, и тут компьютер запищал, оповещая, что анализ закончен.
— Черт, не повезло, — вздохнул Рорк, когда Ева поспешно высвободилась из его объятий. — А счастье было так близко…
— Что за ерунда? — Ева сосредоточенно смотрела на экран. — Это какая-то абракадабра.
Рорк уселся на край стола и стал читать текст.
— Здесь просто слишком много терминов, в основном медицинских. Я в этом мало что понимаю. Электронный ожог. Тебе это что-нибудь говорит?
— Сама не знаю. — Она задумчиво потеребила себя за ухо. — Как ты считаешь, в этом есть какой-нибудь смысл? Два человека погибли, и у обоих в лобной доле мозга ожог от применения каких-то электронных средств.
— Может быть, во время вскрытия что-то случилось с аппаратурой?
— Нет, — покачала головой Ева. — Это не могло произойти с обоими. Их обследовали разные медэксперты в разных моргах. Кроме того, повреждения внутренние. В мозгу. Микроскопические дырочки…
— Что было у этих людей общего?
— Абсолютно ничего! — Она помедлила, а потом решила, что, раз уж он знает часть этой истории, то можно посвятить его и в остальное. — Один из них, кстати, был твоим сотрудником. Инженер по электронике из «Олимпуса».
— Матиас? — Рорк соскочил со стола и заинтересованно взглянул на Еву. — Почему ты вдруг стала заниматься этим самоубийством?
— Официально я им не занимаюсь. Просто решила сопоставить данные. Второй мозг, результаты исследования которого обрабатывала сейчас твоя замечательная машина, это мозг Фицхью. Если Пибоди удастся получить данные по сенатору Перли, я хотела бы проанализировать и их.
— Ты что, надеешься найти у него в мозгу такой же микроскопический ожог?
— Ты все ловишь на лету, Рорк. Меня всегда это в тебе восхищало.
— Почему?
— Потому что терпеть не могу объяснять все подробно.
— Ева!
— Ну, хорошо, — поколебавшись, продолжила она. — Мне показалось, что Фицхью — не из тех людей, кто добровольно лишает себя жизни. И я не хотела закрывать дела, не проверив всего. Возможно, я бы все-таки так и поступила, но я никак не могла забыть паренька, повесившегося в «Олимпусе».
Она начала нервно ходить по залу.
— Там ведь тоже не было предрасположенности к самоубийству. Ни мотива, ни врагов. Выпил пива, закусил — и повесился. А потом я услышала про сенатора… Таким образом, мы имеем три самоубийства без видимых причин. Ни финансовых трудностей, ни неизлечимой болезни. Кстати, и Фицхью, и сенатор покончили с собой довольно жестоким способом. Странно. И непонятно.
— Продолжай, — кивнул Рорк.
— Медэксперт, делавший вскрытие Фицхью, обнаружил в мозгу какое-то затемнение. Ничего подобного он никогда раньше не встречал. — Ева подошла к экрану. — Видишь, написано, что вследствие этого возможны изменения поведения. Механизм действия неизвестен. Опять никаких объяснений… — Она задумчиво потерла виски. — Это говорит только о том, что человек мог вести себя необычным образом. А самоубийство — это именно то, что меньше всего от этих людей ожидалось.
— Ты права, — согласился Рорк. Он снова уселся на стол, закинул ногу на ногу. — Но они могли, скажем, начать плясать голыми в церкви или ловить в темных переулках пожилых дамочек. Почему все трое выбрали самоубийство?
— Вот в том-то и вопрос! Но мне достаточно и этой информации для того, чтобы просить Уитни не закрывать эти дела. — Она выключила компьютер и снова повернулась к Рорку. — Теперь у меня есть несколько минут.
Он вскинул брови, делая вид, что не понимает ее.
— И что же?
— Ты, кажется, собирался нарушить какие-то правила…
— Да-да, припоминаю. А ты не забыла, что сегодня вечером мы идем на коктейль к Линкольнам? — Ева уже собиралась расстегнуть ему рубашку, но руки ее замерли на полдороге.
— Сегодня вечером? — переспросила она упавшим голосом.
— Но, думаю, у нас есть время на некоторое количество неприличностей. — И, расхохотавшись, он подхватил ее на руки и понес к столу.
Когда зазвонил телефон, Ева как раз пыталась влезть в длинное, до полу, обтягивающее алое платье, под которое, с тоской думала она, нельзя надеть никакого белья. Ева подняла трубку:
— Даллас!
— Это Пибоди! Простите, мэм, что беспокою…
— Ничего. Есть новости?
— Кое-какие есть. — Пибоди откашлялась. — Я прошла почти через все бюрократические препоны, лейтенант. Нам обещали выдать необходимую информацию завтра в девять ноль-ноль. Но для ознакомления с ней нам придется отправиться в Вашингтон.
— Этого я и боялась! Но что делать, Пибоди, полетим в Вашингтон. Кажется, есть рейс в восемь ноль-ноль.
— Не глупи. — Рорк, внимательно слушавший разговор, подсел к ней. — Лети на моем.
— Это служебная поездка.
— Служебная поездка — не повод для путешествия в консервной банке. Лететь можно и с комфортом. Кстати, у меня тоже есть кое-какие дела в Вашингтоне. Я вас отвезу. — Он решительно отобрал у Евы трубку. — Добрый вечер, Пибоди. Я за вами пришлю машину завтра в семь сорок пять. Это вас устроит?
— Конечно! Спасибо огромное.
— Послушай, Рорк…
— Прошу прощения, Пибоди, — прервал он Еву. — Мы немного опаздываем. Встретимся утром. — И положил трубку.
— Знаешь, меня просто бесит такое твое поведение!
— Знаю, — спокойно ответил Рорк. — Именно потому ты и не можешь ничего с этим поделать.
— Познакомившись с тобой, я половину времени стала проводить в полетах, — ворчала Ева, усаживаясь в кресло. — Ты же знаешь, что я этого терпеть не могу!
— Еще не проснулась, — констатировал Рорк и вызвал стюардессу. — Моей жене нужна еще одна чашечка кофе. Я составлю ей компанию.
— Сейчас принесу, сэр. — И стюардесса испарилась.
— Ты, по-моему, просто лопаешься от гордости, говоря «моя жена».
— Верно подмечено. — Рорк повернулся к ней и чмокнул ее в ямочку на подбородке. — Ты не выспалась, — шепнул он, проведя рукой по ее щеке. Тут подошла стюардесса, неся на подносе чашки с дымящимся кофе. — Спасибо, Карен. Взлетаем, как только появится сержант Пибоди.
— Я предупрежу пилота. Счастливого полета.
— Признайся, Рорк, тебе ведь совсем не надо было лететь в Вашингтон.
