— И какую же весть?
— Это зависит от аудитории и от музыки, разумеется. Надежды и сны… Меня очень интересуют ваши сны, Даллас.
«Меня тоже», — подумала она, но на Джесса взглянула невозмутимо.
— Я предпочитаю держаться реальности. Сны так обманчивы.
— О нет, вы ошибаетесь. Сны многое обнажают. Ум человека, а особенно его подсознание. Это холст, на котором мы постоянно что-то пишем. Искусство, в частности музыка, добавляет столько оттенков цвета, создает неповторимый стиль. Медицина давно это поняла и использует искусство при лечении и изучении различных состояний человека — как психологических, так и физиологических.
Ева опустила голову. Это что, еще одна весть?
— Вы сейчас говорите скорее как ученый, а не как музыкант.
— Я же сказал, во мне есть и то, и другое. Когда-нибудь каждый сможет выбирать песни, ритм которых соотносится с ритмом его мозга. Возможности влияния на настроение будут практически безграничны. Ключ в одном — в проникновении в тайники мозга относительно человека.
Ева резко остановилась.
— Исследования, ведущие к анализу и координации работы мозга отдельного индивидуума, запрещены законом. И на это есть серьезная причина. Они опасны.
— Вовсе нет, — возразил он. — Это ведет к свободе личности. Все прогрессивные начинания поначалу объявлялись вне закона. Конечно, стоимость подобных исследований достаточно высока, но, когда разработки будут приспособлены к массовому производству, она упадет. В конце концов, что есть наш мозг, как не компьютер? Компьютер будет анализировать компьютер. Что может быть проще?
Он взглянул на экран.
— Идет последний номер. Мне нужно проверить оборудование перед выступлением. — Он наклонился и неожиданно поцеловал ее в щеку. — Пожелайте нам удачи.
— Желаю, — пробормотала Ева, но на душе у нее было неспокойно.
«Что есть наш мозг, как не компьютер?» Компьютеры, анализирующие компьютеры. Индивидуальные программы, созданные с учетом особенностей мозга. Если это возможно, то, значит, возможно создавать программы, связанные непосредственно с мозгом пользователя. Она покачала головой. Неужели Рорк способен пойти на такой идиотский риск? Ева прошла сквозь толпу, подошла к нему, положила руку на плечо.
— Мне надо задать тебе один вопрос, — сказала она тихо. — Не занималась ли какая-нибудь из твоих компаний подпольными исследованиями и созданием виртуальных программ, настроенных на сигналы мозга отдельных людей?
— Это противозаконно, лейтенант.
— Рорк!
— Нет, не занималась. Было время, когда я вкладывал деньги во множество не вполне легальных предприятий. Но на такое бы никогда не пошел. Нет, — повторил он. — Этот аппарат для виртуальных игр универсален, а не индивидуален. Конечно, покупатель может выбрать программу по вкусу, но то, о чем ты говоришь, очень дорого, очень сложно и, кроме того, очень опасно.
— Это я и сама знаю. — Ева немного успокоилась. — Но в принципе такое возможно? Рорк помолчал, пожал печами.
— Представления не имею. Прежде всего потребуется содействие того, кто пользуется программой, поскольку надо сканировать его мозг. Следовательно, необходимо заручиться его согласием. А еще.., нет, не знаю.
— Мне надо поговорить с Фини, — решила она, но Рорк обнял ее за талию.
— Лейтенант, может, вечерок отдохнете? Мэвис уже готовится к выходу.
— Ну, хорошо.
Ева заставила себя ненадолго забыть о своих заботах. Джесс уселся за синтезатор, пробежался пальцами по клавишам, и она с удовольствием присоединилась к аплодисментам, которыми встретили Мэвис.
Тревоги ушли; зараженная энергией Мэвис, ритмами, огнями, всеобщим воодушевлением, Ева с наслаждением смотрела шоу.
— Какая молодчина, правда? — Она тянула Рорка за рукав, как ребенок, который делится восторгом с приведшим его на спектакль отцом. — Это все очень странно, ни на что не похоже, но здорово.
— Она и сама такая — странная, ни на кого не похожая. — Рорку не слишком нравилась эта бешеная смесь музыки, шумов и вокала, но он не мог сдержать улыбки. — Она полностью завладела залом, так что можешь расслабиться.
— Я и расслабилась.
Он рассмеялся и прижал ее к себе.
— Я вижу. Наверное, если бы на тебе была рубашка с пуговицами, ты бы рванула ее на груди. — Он вынужден был прокричать ей это в самое ухо, а заодно присоединил некое предложение относительно того, как провести время после вечеринки.
— Что?! По-моему, эти действия в данном штате считаются запрещенными. Я сверюсь с кодексом и сообщу вам. Прекрати! — фыркнула она, когда он начал покусывать мочку ее уха.
— Я хочу тебя. — Его внезапно охватила страсть — жгучая, необузданная. — Немедленно.
— Не шути так, — попыталась остановить его Ева, но, когда Рорк прильнул к ее губам жарким поцелуем, поняла, что он настроен вполне серьезно. В висках у нее застучала кровь, ноги стали ватными. — Держи себя в руках! — Она отодвинулась чуть в сторону, поняв, что еще немного — и она не будет знать, куда себя девать от стыда. — Мы с тобой смотрим шоу. Вместе с гостями.
— Тогда давай уйдем отсюда. — Он уже был во всеоружии, а в душе его томился зверь, готовый к прыжку. — В этом доме масса укромных уголков.
Она бы рассмеялась, но чувствовала, что он и в самом деле сгорает от желания.
— Рорк, опомнись! Сегодня у Мэвис большой день. Не можем же мы с тобой, как пара подростков, запираться в шкафу…
— А почему нет? — Он схватил ее за руку и потащил сквозь толпу к выходу, не обращая внимания ни на какие протесты.
— Это безумие! Неужели ты не можешь пару часов потерпеть?!
— Не желаю! — Рорк распахнул ближайшую дверь и втолкнул ее внутрь. Это действительно был шкаф, вернее — гардеробная. — Пусть все летит к чертям! — Она не успела опомниться, как он прислонил ее к стене, задрал юбку и вошел в нее.
Ева была не готова к этому — ни морально, ни физически. «Зверь!» — подумала она и прикусила губу, чтобы не заплакать. Никогда еще он не был так груб с нею: тискал до синяков, входил в нее все глубже и глубже, железными руками держа ее бедра, пока она не закричала. Но не от наслаждения — от боли.
Ева могла его остановить: ее учили этому в полицейской академии. Но сейчас она чувствовала себя только женщиной, которую обидел любимый мужчина. Лица Рорка она не видела, но ей казалось, что, если бы увидела, — не узнала.
— Рорк! — сказала она с неподдельной горечью. — Ты делаешь мне больно.
Он пробормотал что-то на языке, которого она не понимала и никогда прежде не слышала. И тогда Ева перестала сопротивляться, обхватила его за плечи и закрыла глаза. Она ощущала на лице его горячее дыхание, руки его раздвигали ей бедра, он действовал жестоко, от его нежности и умения чувствовать партнера не осталось и следа.
