– Куда ты положил крысу, пап? – спросила Люси и взяла Торстена на руки. Папа указал на столовую, и Люси поспешила туда. Она нашла Фенниша на столе. Его тело было изогнуто, как будто он стал деревянным во время прыжка, а мордочка была напряжена от усилия.
– Что же ты делал в часах? – прошептала Люси, но выражение мордочки статуи не изменилось. Люси вздохнула и взяла Фенниша на руки. – Ладно, подожду до полуночи и узнаю. А пока давай-ка отнесём вас обоих в библиотеку.
Когда Люси уже собиралась уходить, то заметила на картине с изображением Блэкфорд-Хаус, висевшей над буфетом, нечто странное: чуть заметные, призрачные силуэты трёх человек на ступеньках дома. В запряжённом лошадью экипаже тоже виднелся смутный силуэт. Возможно, она не заметила их раньше, но после того, что Люси стало известно об изображениях Эдгара Блэкфорда…
По затылку у неё побежал холодок, и Люси поспешила в библиотеку. Там она положила Торстена и Фенниша на камин и плюхнулась в большое кожаное кресло.
В нём Люси просидела почти весь день, читая и глядя на Лес Теней. Она покинула библиотеку только один раз, перед ужином, когда в десятый раз увидела, как Оливер прошёл мимо больших окон. Он уже больше двадцати минут ходил вокруг дома со страдальческим выражением на лице, как будто заблудился.
Люси сунула Торстена и Фенниша под мышку и выскользнула на крыльцо. Когда Оливер снова появился, Люси остановила его и спросила, что он делает.
– Иду по своим следам, – ответил Оливер, оглядываясь по сторонам, и Люси удивлённо уставилась на него. Ей показалось, что он уже не такой бледный, но он был явно взвинчен и говорил очень слабым голосом. – Утром, до того как у меня разболелся живот, я помахал папе с крыльца, когда он уезжал, а потом пошёл в сарай и…
Оливер замолчал и задумался. Много лет спустя, вспоминая этот день, Люси подумает, не могло ли всё пойти иначе, если бы она спросила Оливера, зачем он пошёл в сарай. Тогда Люси так много времени проводила в доме, присматривая за животными, что понятия не имела, как сильно приблизился к дому Лес Теней. Но тогда ей очень хотелось вернуться в библиотеку, и Люси решила, что Оливер ходил в сарай за канистрами. Поэтому она просто молча стояла на крыльце и ждала.
– Наверное, в сарае у меня закружилась голова, – сказал Оливер. – Помню, что потом опять оказался на крыльце. Но я не мог сидеть там так долго, как сказал папа… – Оливер нахмурился, пытаясь вспомнить. – Ну или мне так не показалось.
– Ты уверен, что с тобой всё нормально, Олли? – спросила Люси.
Оливер кивнул, поправил очки и снова принялся ходить вокруг дома. Люси вернулась в дом, а Оливер ещё десять раз прошёл мимо окон библиотеки. Потом папа позвал их ужинать консервированными сосисками и бобами.
Люси поела в библиотеке, заявив, что не может оторваться от книги «Большие надежды». Под этим же предлогом она отказалась от игры в «Монополию». Папа был так счастлив, что она читает, что даже не стал спорить.
Около девяти часов вечера, пока папа с Оливером играли на кухне, Люси принесла статуи наверх и проверила, закрыта ли дверь часовой комнаты. Потом она поднялась по лестнице и при помощи старого шнурка закрыла окошко для кукушки на случай, если Темпус был всё ещё поблизости.
Дети легли спать после десяти и долго лежали молча: Оливер смотрел на потолок, а Люси, положив статуи рядом с собой, смотрела на Оливера. Ей удалось внести Фенниша и Торстена в спальню, пока папа был в ванной, и Оливер даже не спросил про них. Весь вечер он вёл себя очень странно.
– Ты уверен, что всё хорошо? – спросила Люси. В свете луны она видела, что его глаза были открыты.
– Я скучаю по маме, – внезапно произнёс Оливер, и у Люси сжалось сердце. Оливер всегда умел успокоить Люси, когда грусть становилась невыносимой, но теперь Люси не знала, что ответить.
– Я знаю. И я тоже. – Это всё, что она смогла придумать.
В комнате повисло тяжёлое молчание, а потом Оливер прошептал:
– Я боюсь засыпать.
У Люси по телу побежали мурашки, а её сердце стало биться очень быстро. Только не сегодня, промелькнула мысль у неё в голове. Ей было нужно, чтобы Оливер заснул. Была почти половина одиннадцатого, и Люси надо было приготовить еду животным, пока они не ожили. И потом, ей хотелось узнать, зачем Фенниш забрался в часы.
– Почему? – спросила Люси, и Оливер тяжело вздохнул.
– Забудь об этом, – ответил он и перевернулся на бок. – Спи.
Следующие полтора часа были настоящим мучением. Люси смотрела, как Оливер ворочался в кровати, пока около полуночи он наконец не заснул. У Люси не было времени готовить животным еду, поэтому она вылезла из кровати, взяла статуи и поспешила в библиотеку. Через несколько секунд Торстен и Фенниш ожили, и их деревянные тела превратились в плоть и шерсть прямо у Люси в руках.
– Часы! – вскричал Фенниш и соскочил на пол, а Люси с Торстеном уселись в кресло.
В этот же миг нижняя часть книжного шкафа у камина отодвинулась в сторону, и в библиотеку выбежали остальные животные, упрекая Фенниша за то, что он покинул убежище.
– Вы не понимаете! – перебил их крысёнок. – Трубы в часах неправильные. Я пытался их вытащить. Трубы направили из циферблата в стену из тёмного дерева!
– А чего ты ожидал? – спросил Реджинальд. – Раз почти все из нас исчезли, что-то ведь должно было приводить часы в движение!
– Разве ты не понимаешь? – воскликнул Фенниш. – Именно поэтому свет был красным! Часы пошли не из-за заботы Люси, а из-за нашего страха. Страх питает тёмное дерево в доме, так же как и деревья снаружи. Часы переделали таким образом, чтобы они работали на страхе!
– О чём ты говоришь? – спросила Люси. – Мистер Куигли сказал, что прежний часовщик пытался перенаправить трубы в циферблат и чуть не взорвал дом.
– Значит, мистер Куигли или глупый, или лжёт! – ответила Меридиан. – Трубы всегда были присоединены к циферблату. Фенниш всё правильно говорит.
– Если бы только мы раньше узнали, что задумал прежний часовщик, – сказал бельчонок по имени Самсон Десять.
Утка, которая занимала нишу у цифры два и которую звали просто Утка, принялась расхаживать перед камином.
– Но все мы давно не были в часах! – воскликнула она. – Это слишком опасно, кря-кря!
– Ох уж этот старый лысый дурак с кустистыми белыми бровями! – заметила Несси. – Ничего удивительного, что дом засыпал его сажей и швырнул ему в голову канделябр. Так ему и надо!
У Люси замерло сердце.
– Что ты сказала?
– Фенниш направлялся обратно в убежище, – продолжала Меридиан. – И часовщик мог вот-вот его поймать, если бы дом не отвлёк его, выбросив из камина сажу. У старика случился приступ кашля.
– Мне не следовало туда идти, – сказал Фенниш, качая головой. – Тогда-то Темпус меня и схватил. И если бы я не был уверен, что это не так, то мог бы поклясться, что старик и ворон были заодно.
