— Давай еще раз ему благословления, - сплюнул Бранд, отпуская челюсть демона, - а потом в могилу на пару минут.
Не хватало, не хватало ему Воли, чтобы перебить и надломить сопротивление демона, и с этим надо было что-то сделать. Потом. В будущих тренировках, когда они добудут башку демолорда, за которой пришли сюда. Глатин вскинул свои коротенькие ручонки, забормотал молитву и демон заорал, запузырился, пуская багровую пену. Часть лица его, грудь, живот и рука, попав под воздействие благословения, сейчас, фактически, умирали навсегда, так как Глатин крепко и истово верил в Гароса, бога смерти.
— Странное упрямство для демона, - заметила Амадея, подкручивая пальцем прядь волос, давшую ей прозвище.
Наполовину великанша, могучая, мускулистая и серьезная.
— Ты же сама сказала, что он гвардеец, - ответил Бранд. - Разве не должны быть они преданы своему лорду?
— У демонов все это работает немного иначе, но если...
Скала содрогнулась и камень вокруг разлетелся, в пролом хлынули еще гвардейцы и шагнул демолорд.
— Сам пришел! - радостно взревел Бранд, прыгая навстречу врагу. - В могилу его!
Глатин не понял сразу, заключил вначале пленного демона-гвардейца в могилу, но Бранду было уже не до таких мелочей. Перчатка, получившая божественной силы, крушила и ломала, никто из гвардейцев не ожидал такого, и Бранд в момент прорвался к демолорду, ранил его.
Драка пошла всерьез и про демона-гвардейца все забыли. Возможно, и Бранд забыл бы о нем, увенчайся их миссия успехом, но нет. Он все же исхитрился и сумел прибить демолорда, но вот голову оттяпать (и уж тем более сохранить от разложения) не сумел. Их погребло завалом и Бранда спасло только алмазное тело, которому не требовалось дышать, которое сопротивлялось озеру демонической маны вокруг.
Он выбрался и пробился наверх, сумел уйти живым, но так как миссия закончилась неудачей, потом неоднократно перебирал ее в памяти, пытался понять, что пошло не так и где он ошибся. Вспоминал и пленного демона, конечно, Амадею, собиравшуюся подарить ему свою благосклонность в тени отрубленной башки демолорда, Глатина и четвертого героя в их группе, Корвина Острогу.
Тогда он был моложе, крепче, и там не было команды, просто случайно встретившиеся герои, так что Бранд пережил их потерю.
Как выяснилось и Бальбазар пережил те события.
— Заклинание могилы спасло меня, а страдания возвысили! Владыки Бездны оценили мою стойкость и повысили меня до демолорда и двадцать два года, шесть месяцев, три дня, девять часов и тринадцать минут, я готовился к этому моменту!
— То есть я тебя возвысил! - крикнул Бран. - Считай, оказал тебе услугу!
Страх не прошел, но Бран загнал его внутрь, изготовился к последней схватке. Если уж им суждено было умереть, то следовало сделать все с пользой! Например, разозлить врага и заставить его обрушить шахту провала.
— ДАЖЕ НЕ НАДЕЙСЯ НА ЛЕГКУЮ СМЕРТЬ, БРАНД!!! - заорал Бальбазар так, что весь Провал затрясся.
Летели камни, сыпалась крошка, мелькнуло сообщение системы об атаке звуком и потере жизни, демоны рядом с Бальбазаром падали вниз, не выдержав мощи крика. Голос демолорда чуть сорвался, переходя в какой-то смертельный визг:
— Я ОТПЛАЧУ ТЕБЕ СТОКРАТНО ЗА ВСЕ!! И НАПОСЛЕДОК ЗАСУНУ РОГ В ЗАДНИЦУ!!!
Глава 20
Амалиниииэ лежала, в бесстыдной наготе раскинув руки и ноги, не в силах пошевелиться. Только что бушевавшие внутри ураганы страсти стихали, сменяясь ласковым ветром, а глаза смотрели вверх, мимо потолка, на приоткрывшиеся ей небеса. В ушах гремела какая-то мощная мелодия, словно сами боги дули в трубы и били в барабаны. Из глупо и совсем неподобающе открытого рта побежала струйка слюны и только тогда Амалиниииэ очнулась, вышла из транса.
Утерла рот, содрогнулась еще раз от прострелившего тело наслаждения и повернулась на бок. Ее переполняли нежность и радость и желание поделиться ими с тем, кто подарил ей такое божественное чудо любви. Она провела рукой по изящному плечу Минта, коснулась шелковистой кожи спины.
— Ты была бесподобна и неповторима, дорогая, - пробормотал бард сонно.
Амалиниииэ пронзило новой вспышкой радости, руки ее словно сами собой потянулись дальше и ниже, оглаживая Минта. Из-за стены тянуло страстью, слышались звуки слившихся воедино тел, стоны Иааиуиэль и эта любовь живых разжигала любовь в самой Амалиниииэ.
— Ваше Высочество! Ваше Высочество!!! - забарабанили в дверь, бесцеремонно вырывая ее из состояния единения со всеми влюбленными во всем мире.
Амалиниииэ подскочила в панике - их застукали! Минта убьют!
Минт тоже подскочил, ошалелый, взъерошенный, с округленными глазами и ртом.
— Твой отец вернулся! - прошипел он сдавленно. - Меня убьют!
Бросился к окну, уткнувшись в решетку, сунулся под кровать, обнаружив, что ложе просто высечено из камня, затем начал дергать крышку огромного сундука.
— Ваше Высочество! Ваше Высочество!!! Открывайте! Это срочно! Срочные новости!
Какой еще отец, чуть растерянно подумала Амалиниииэ, от паники не знающая, что делать, за что хвататься.
— Я не одета! - крикнула Амалиниииэ, взглядом подхлестывая Минта.
Маменька точно его убьет, повесит, разрубит, сбросит с дерева, зажарит, сожрет живьем, утопит, отрубит голову, неслись мысли о способах казни Минта в голове Амалиниииэ, забивая все остальное. Минт метался, голый и прекрасный, затем сдернул одеяло на себя, словно то оказалось случайно сброшено и затих под ним.
В этой комнате - келье, вырубленной в скале, просто негде было спрятаться, разве что и правда лезть в сундук.
— Что случилось?! - строго потребовала Амалиниииэ, распахивая дверь.
Ошеломить, внушить вину, поставить в позицию оправдывающихся. Добавить элемента шока и внезапности. Два светлых эльфа за дверью смутились, отвели взгляды в стороны, так как одежда на Амалиниииэ расчетливо едва прикрывала ее наготу. Отвели взгляды в сторону, а стало быть, не могли разглядеть Минта под одеялом и за каменным ложем, о да, ради любви своей жизни, Амалиниииэ была готова и не на такие жертвы.
И плевать, что там скажет маменька!
— Просим прощения, Ваше Высочество, - забормотали синхронно посланники.
— Вы только что чуть не снесли мне дверь! - топнула ногой Амалиниииэ.
Вышло слабо, неубедительно. Поневоле начинаешь понимать, зачем маменька носит зачарованные туфли, зло подумала Амалиниииэ. Радость страсти, любви и новой жизни окончательно покинула ее, сменившись злостью на маменьку-королеву и на саму себя, за эти манипуляции и внушение чувства вины посланникам. Словно она сама стала маменькой, но нет, все это ради Минта, чудесного, веселого, любимого Минта. Она не могла отдать его эльфам матери на казнь!
