Часть первая
Глава 1
Наши дни, невесть где
Он видел степные цветы, а среди них – Кейти. Она сидела, скрестив ноги. Ветер трепал ей волосы, и те сверкали на солнце. Кейти широко улыбнулась. Она всегда улыбалась. Четыре года – возраст улыбок. Вид у нее был совершенно счастливый. Травинки всколыхнулись, и ей это, должно быть, понравилось. Задрав и без того курносый нос, она подставила мордашку ветру.
– Кейти! – закричал он. – Кейти, милая! Кейти!
Она обернулась на голос. Голубые глаза ее лучились любовью.
– Папа! Пап, привет!
– Милая, я сейчас! – завопил Пол и рванулся к ней, как рванулся бы любой отец, чтобы обнять, прижать к себе, оградить от беды.
Рванулся, да не вырвался.
Он был прикован к столбу. Металлические браслеты врезались в кожу.
– Кейти, я…
– Пап, мне пора.
– Нет, Кейти, нет, я сейчас, погоди…
Он рванулся еще сильнее. Из ран на запястьях пошла кровь, но наручникам было все равно.
– Пока, пап. – Кейти встала с травы. – Я тебя люблю.
Она исчезла, и он понял, что проснулся. Это был сон. Пол больше не спал, но боль в руках никуда не делась. Он дернулся. Наручники снова впились в кожу. Он действительно был прикован к добротному деревянному столбу. Стоял совершенно прямо, как Жанна д’Арк в ожидании костра.
Он поморгал. Все осталось как было, но всплыли новые странности. Во-первых, в лицо ему дул легкий ветерок с ароматом луговых трав. Во-вторых, в небе сияло солнце: то ли желало Полу доброго утра, то ли обрекало его на новые мучения.
Он не чувствовал запаха собственной мочи и рвотных масс. Не чувствовал и привычного зуда, а ведь он давно не мылся и совсем запаршивел. Он не обгадился, а если и обгадился, его почистили.
Вместо драных пятнадцатилетних чиносов
[1], найденных когда-то в мусорном баке, на нем был бирюзовый хирургический костюм, а вместо стареньких «адидасов» на два размера больше нужного – белые носки.
Проморгавшись, Пол окончательно проснулся, широко раскрыл глаза, подождал, пока не сфокусируется зрение, и хорошенько рассмотрел мир, в котором очутился.
Этот мир не был похож на вчерашний переулок за фуд-кортом. Пол смутно помнил, как хлебнул мускателя, принял метамфетамина, а потом вырубился за мусоркой неподалеку от мексиканского кафе, где по вечерам собираются приличные люди, едят, пьют, смеются и время от времени подогревают Пола баксом-другим, а то и пятеркой.
Куда все делось? Что творится?
Я что, умер? Умер и попал в рай?
Нет, на рай не похоже. Похоже на луг за городом.
Вокруг была трава, целое море травы. И море света. Наконец зрение заработало как надо, и Пол рассмотрел ландшафт во всех подробностях. Увидел бескрайний простор, горную гряду, сосновую рощу, огромный купол неба, прозрачные завитки облаков, яркое, но ласковое солнце. И зелень, повсюду зелень, потому что столб стоял посреди луговины, а вокруг – бесконечный сосновый лес.
Он ничего не соображал, но к такому состоянию ему не привыкать. В голове, как всегда, полная каша. Хорошо хоть голоса не донимают. Он поискал глазами других людей – и нашел, причем довольно быстро. В добрых пятидесяти ярдах от столба стояли три шезлонга. В них сидели трое. Один говорил по мобильнику. У каждого был равнодушный вид оценщика.
– Э! – крикнул Пол. – Что за фокусы? Кто вы? Где я?
Они молчали, хотя парень с телефоном бросил на него косой взгляд, не прекращая оживленной беседы.
Так, новые подробности. Судя по волосам (длинноваты) и нарядам (джинсы, сапоги, ковбойские шляпы), это мексиканцы. Темные очки, расслабленные позы – трое мачо изволят коротать свой досуг. Он что, в Мексике?
И еще одна странность: чуть поодаль от шезлонгов стоит парень в черном. То есть вообще в черном, с головы до пят, на лице – черная маска, а из прорезей таращатся глаза, тоже черные. И он, в отличие от остальных, смотрит только на Пола.
Пол искал ответ на вопрос, как он мог оказаться в Мексике, прикованный к столбу, относительно чистый и выставленный напоказ, словно музейный экспонат, но он давно уже разучился связно мыслить и по-прежнему ничего не соображал. В попытке напрячь мозги он лишился последних сил. Ему хотелось выпить, хотелось залить глаза мускателем, ведь тот помогал отделаться от фурий, пусть не навсегда, но хотя бы на время.
У него закружилась голова. Чтобы не упасть, он прислонился к столбу. Даже это движение далось ему с трудом. Он тяжело дышал: сказывалась кислородная недостаточность.
– Помогите, пожалуйста! – крикнул он.
Руководящий комитет пришел в движение. Парень с телефоном – похоже, он был за главного – окликнул остальных мексиканцев. Все трое подошли к мужчине в черном и уставились на Пола. Судя по всему, никто не собирался ему помогать.
Время тянулось невыносимо медленно, словно сбилось с привычного ритма. Наконец Пол услышал странный звук. Не резкий, вроде взрыва или выстрела, но все равно грозивший опасностью. Словно что-то шлепнулось на землю неподалеку от столба. Мексиканец снова принялся говорить по телефону.
Пол повернул голову. Ярдах в двадцати пяти от него над травой стояло коническое облачко пыли, словно от миниатюрного взрыва. Ветер понемногу сдувал пыль в сторону.
Непонятно было, какое отношение облачко имеет ко всему происходящему. Пыль просто висела над травой. Пол изо всех сил соображал, откуда она взялась, но это зрелище никак не укладывалось в его картину мира.
Через секунду земля снова дрогнула. Еще одно извержение, теперь гораздо ближе. Пыль взлетела футов на десять – со сверхзвуковой, а то и со световой скоростью, словно ее выплюнул гейзер, – и тут же начала рассеиваться. Пола осыпало камушками и комочками земли.
Он лихорадочно рылся в воспоминаниях, пытаясь сообразить, что это значило. Наконец до него дошло: такие извержения бывают, когда в землю с силой бьет пуля. Он тысячу раз видел это в кино.
Земля под ногами заходила ходуном. Неведомая сила больно ударила его о столб, руки вывернулись, наручники впились в запястья до самых костей. Во рту появился привкус крови. Милосердное онемение продлилось не больше секунды, и Пол почувствовал острую боль. Его хлестнули камушки и песчинки, несшиеся со сверхзвуковой скоростью.
Теперь он понял, что по нему стреляют, причем издалека.
Его охватила паника, как всегда бывает с жертвами. Он бросился бы наутек, но наручники не пускали.
– Нет! – крикнул он. – Так нельзя! Вы не имеете права! – И непроизвольно всхлипнул.
